Две статьи, "Люблино" и "Коломенское", были напечатаны в "Прибавлениях к Московским Губернским ведомостям". Они подписаны "С-й". (Есть также статья в №8 за 1843 год «О крюковых нотах» за подписью «С-й».)  Обе статьи, очевидно, были написаны  Н.С. Селивановским.  Почему Селивановский (как выяснилось, почитатель и пропагандист московских окрестностей) печатался в этом издании? Думается, все довольно просто. Когда начали издаваться "Прибавления к Губернским ведомостям", на должность главного редактора этого издания был приглашен В.В. Пассек. М.П. Погодин, например, отказался занять этот пост, опасаясь, что успеха небольшое литературное издание добиться не сможет. Но Вадим Пассек, с энтузиазмом взявшись за дело, придал Прибавлениям научно-просветительский характер. Он пригласил в сотрудники многих известных историков-москвоведов, таких как М.Н. Макаров, И.М. Снегирев, молодого И. Забелина.  Уже в 1842 году Обществом истории и древностей российских «Прибавлениям» была дана высокая оценка. Печатались статьи не только по истории,  но и по географии, статистике (сам Пассек работал в статистическом комитете), в разделе «Смесь» были статьи по медицине и сельскому хозяйству.  В «Прибавлениях» можно встретить, например, статьи о паровых машинах, метереологические наблюдения, о влиянии атмосферы на человека, о рисунках Рафаэля.  Что замечательно, иногда материалы сопровождались иллюстрациями (например, вид Новоспасского монастыря к статье Снегирева).  Что касается Селивановского, то он, судя по всему, был хорошо знаком с Пассеком. Еще в 1834 году в его типографии была напечатана первая книга Вадима Васильевича. Печатались произведения Пассека там и позже.  Оба - Селивановский и Пассек -  интересовались прошлым нашей Родины.

Московские губернские ведомости. Прибавление. 1842 год. № 48. С. 1002-1003.

                                            Люблино

   Окрестности Москвы, как старого гнезда Русского, носят на себе следы разнообразных воспоминаний жизни народа, и бесспорно имеют законное место в топографии губернии, а потому описания их будут иногда помещаться в Прибавлениях.

   Некоторыя из окрестностей имеют значение историческое, другие сделались известны в новейшее время, т. е. последнее столетие, и даже позднее, чему обязаны остатками роскошной жизни вельмож прошлого века. К числу таких новых знаменитостей принадлежит Люблино, бывшее имение Дурасова в 6-7 верстах от Москвы, близ монастыря Перервинского, вправо от дороги в Кузьминки, так москвичам знакомой.

   Проехав верст шесть по большой дороге в Спасскую заставу, по плоским, высоким, песчаным полям, покрытым безконечными грядами картофеля, с возвышенности, - откуда в одну сторону виднеются остатки Москвы, а в другую вдали Коломенское; ближе за лесом золотится крест Перервинской, рассыпаны селения; - спускаешься к ручью, за которым стройно тянется аллея с краткою надписью: в Люблино. – Проехав его с версту, достигаете какого-то странного промышленно городка, столпившагося у плотины озера, и видите направо и влево красивые домики хозяев, с садиками, перемешанные безобразными фабричными строениями, кривыми, слепыми, безконечными; между них дымятся трубы паровиков, от копоти которых все блекнет кругом, тенистый сад липовый стоит опаленной, без листьев, зеленый луг осыпан сажею. Одна труба как-то некстати прильнула к огромному барскому дому, раскинутому над озером и опушенному бывшим парком, - теперь дровяною порубкою. – Это дача Чесменская, любимое место Орловых, взлелеянная в честь битвы … Она продана по частям, леса вырублены, палаты стали фабрикою; уцелел только роскошный разлив воды, чтобы вертеть колесо мельничное. – Мимо, по дурному мосту, поперек просеки будущаго шоссе в Коломну, въезжаете в сосновый бор;  темнозеленой, прохладной издали; прорубленной, оголенной вблизи, и вот вы в бывало заповедных дачах Люблино, где на нашей памяти перепархивали по соснам белки, а в глуши бора стояли ряды курганов, вдоль рвов, поросшие мохом, поседелые. – Пробираясь извилистым путем обсушенной дороги, потому то роща прочищена, достигаете все еще прекрасного берега обширного пруда, опушенного ветлами, перерезанного пловучим мостом, за которым начинается собственно сад и строения Люблина. Пруд лучшее место в даче: взгляните налево с мосту: верховье заросло кустарником, ивами, нагнувшимися к воде, и усеяно душистыми белыми кувшинчиками, в которым жужжат рои  водяных насекомых; вправо, к нему, или плотине, разлив светлой воды, обставленной двумя холмами, из которых на левом в темной зелени сада дом в виде круглаго креста с стройными колоннами, а вдали в тумане очерк Симонова – это оригинал картины Рауха, с любимым его желтым деревцом и опаловым облачком.

   С моста подымитесь некруто на высь, где раскинуты все здания Люблина. Вот они: дом в виде анненского креста с круглым куполом, и колоннадами между концов, точно осыпь бриллиантами, в колоннадах выставка цветов, огромныя корзины далий, обвитые гирляндами иберси.

   Несколько белых флигелей, связанных террасами, выступают на густой зелени сосновго лесу, вместе с отдельным зданием когда-то театра – теперь сеновала. – Этот театр будет иметь свое место в истории драматургии Русской. Дурасов, любитель его, имел свою труппу, оркестр, балет, и еженедельно два раза давал безденежно спектакли Москве: всякой порядочно одетый имел доступ, а знакомые после спектакля приглашались на бал и ужин в дом прекрасно убранный, расписанный Скотти.

   Много артистов с театра Люблинского поступили на императорскую сцену – из них, памятнее других  в Москве был Ширяев. За театром огромный скотный двор, далее великолепное здание оранжерей, где посередине высокая комната фонарем, наполненная редкими магнолиями, пальмами, и две залы с каминами для гостей зимою. Прибавьте огромные ряды грунтовых сараев, псовую охоту в особом здании, на воде катера, лебеди на лугах, журавли  в парке, где несколько  прудов с островами и дивные пихты; и посмотрите на настоящее, скажите, как все было хорошо! Москва во многих случаях живет   воспоминаниями и не потому ли, что память сердца сильней – Рассудка памяти печальной?