Пробравшись до заставы за Яузою, части Москвы, похожею на губернский город, где больше окон, чем людей на улицах, мы опять на дороге в Коломенское, которое виднеется на горизонте. Вся дорога – степь картофельная, только замечательные здания Пороховых магазинов великого хозяина Петра, и вид на город; за тем, до Кожухово – гладь и гряды бесконечные. 

Вид на Симонов монастырь. Слева виден угол Пороховых погребов.

 

Но на этой скучной для взора глади были первые маневры Петра, прозванные Кожуховскими играми, тут впервые толпы стрельцов строились в боевой порядок, правильными линиями, повинуясь мысли Его. В октябре 1694 года был Кожуховский поход, построена пяти-угольная крепость, следы ее и теперь видны и означаются на карте окрестностей названием редута.

Симонов монастырь. Художник И.А. Лавров. 1810-е годы

 

Там в Польском городе командовал Польский Король Иван Иванович Бутурлин, войско его состояло из 6 стрелецких полков под начальством пяти Бояр и осми Окольничих. Осадный корпус под командою генералиссимуса Князя Ромодановского состоял из Преображенских и Семеновских рот Бутырского полка и двадцати рот Стольников. Осада продолжалась пять дней и окончилась взятием города. Из Кожуховских игр, на этом скучном поле, развилась та армия, которая была впоследствии при Нови, в Париже и Еривани.

   Перебравшись через мост Кожухова - мы на заливных лугах монастырских. Когда проедете дол, Коломенское является перед вами на горе амфитеатром. Огромное селение в 500 дворов, все в зелени спускается к дому), влево от него заречные луга, вправо в расчищенной роще холстинный городок кадет, с чистым плацом, блестящими пушками, миниатюра лагеря, игры Кожуховския.

Посмотреть всю карту

 

Вот и другая дорога в Коломенское, скучная, однообразная, но к ней не касалась рука строителя и если вы любитель старины, то, ехав по ней, можете верно понять поезды в Коломенское за сто-двести лет до нас. Поля те же, горизонт тот же, даже постройки изб такие же, как были во времена Грозного.

   Прибыв в село, необходимо справиться с Историею. Развертываю.

   За 600 лет, говорит предание, во времена Батыя, покатившего головнею землю русскую, коломенцы, жители Коломны, спасаясь от Татар, сели в лодки и утекли вверх по Оке, из Оки в Москву, и не доехав до города, основали село Коломенское и развели в нем сады, потому что до Батыя еще были искусные садовники. Начало прекрасное. Не веря современному, мы не вправе оспоривать то, что случилось за 600 лет назад. Как бы то ни было, а село Коломенское, населенное садовниками на Москве-реке, стало быть в 1237 году.

   В 1379 году между Иереями Московскими отличался мудрый и хитрый Священник села Коломенского Митяй, возведенный Дмитрием Донским в сан духовника своего и Печатника. Он дерзостно захватил белый клобук св. Алексея Митрополита и сан Святительский, бояре, отроки служили ему, честолюбец отправился морем в Царь-Град для посвящения и погиб в волнах, не видав земли обетованной.

   В 1408 году была туга и печаль земли Русской. Едигей, сподвижник Тамерлана, победитель Витовта, не получая дани с Москвы, 1 декабря стал ордою в Коломенском, думал зимовать там, злодействовал, жег, грабил, взял 3000 рублей окупа и 21 декабря выступил обратно, написав Великому Князю знаменитое письмо свое. Таким образом Коломенское было двадцать дней Улусом золотой орды.

   За 500 лет до нашего времени, В. Князь Калита завещал Коломенское сыну Андрею Боровскому (недалеко по пути в Коломну и перевоз Боровской.) Почти за 400 лет, внук Калиты Владимир отдал село жене Елене с лугами зарецкими и славною мельницею на устье Яузы, а Елена (за 350 лет) завещала село, со всем, что «потягло к нему» - Василию Темному. Затем Коломенское снова досталось жене его Марии, которая отдала его Иоанну; так что наконец мы добрались до владельца бесспорного. Эти переходы села по завещаниям вровень с уделами говорят уже про его значительность и, не споря о цифрах, можно утвердительно сказать, что за 350 лет Коломенское было село не малое, и место это исстари насиженное.

   В царствование сына Иоанна Васильевича построена в Коломенском церковь Вознесения, до ныне сохранившаяся, на высоком берегу, в виде колоссальной, островерхой башни, окруженной переходами, на столбах и сводах каменных, крытая в узорочье черепицею, с Царским местом вне храма, с которого виднеются луга с деревнями верст на двадцать. Место это, называемое обыкновенно Царским, знают все бывавшие в Коломенском. Церковь Вознесения, говорят летописи, была такова, что не было во всей России подобной красотою, высотою и светлостию, а строил ее Фрязин. При освящении было пирование великое, три дни для Бояр и духовных властей.

Алексей Никитич Бакарев. Вид села Коломенского с восточной стороны, от Москвы-реки

 

Иоанн, собравшись на Казань в 1552 году Июля 18-го, простился с Анастасиею, поручив ее Богу, а ей бедных людей, и с дружиною выехал в Коломенское, где обедал с Боярами и Воеводами, был ласков, весел, собираясь ночевать в любимом Острове и внезапно получил весть, что Крымцы густыми толпами идут от малого Дона к Украйне ….. Не думали мы трогать Хана, говорил Иоанн, но если он вздумал поглотить Христианство, то станем за отечество: у нас есть Бог! – Разбитый Хан бежал от Тулы в степи; и поход, начатый в Коломенском, окончился на стенах покоренной Казани.

   Иоанн часто в Коломенском, где праздновал «по вся годъ» день своего рождения 29 Августа, и там же, в этот день, получил известие о падении Царства Астраханского. 

В Июне 1560 года Царица Анастасия тяжкою занемогла болезнию, усилившеюся испугом. В сухое время, при сильном ветре, загорелся Арбат и тучи дыма с пылающими головнями неслись в Кремль. Государь вывез больную в Коломенское, Сам тушил огонь, подвергаясь опасности, стоял против ветра, осыпанный искрами, и своею неустрашимостию возбудил рвение – и Бояре кидались в пламя, ломали здания. Царице от беспокойства сделалось хуже, искусство не помогло и 7 Августа в 5 часу она представилась ….. С Коломенским соединено воспоминание о первой Царице Царства Московского, Ангеле-хранителе Иоанна.

   Через четыре года, в страшную эпоху казней, Коломенское было свидетелем события неслыханного, «сердце Иоанново кипело гневом, волновалось подозрениями. Добрые вельможи казались ему тайными злодеями, единомышленниками Курбского: он видел предательство в печальных взорах, слышал укоризны и угрозы в молчании, требовал доносов. Самые бесстыдные клеветники не удовлетворяли его жажде и истязанию. Какая-то невидимая рука еще удерживала тирана: жертвы были перед ним и еще не издыхали, к его изумлению и муке». Иоанн искал предлога ужасов и зимою 1564 года Москва узнала, что Царь едет неизвестно куда, с ближними, дворянами, приказными, поименно созванными из городов отдаленных, с женами и детьми. 3 декабря рано явилось на Кремлевской площади множество саней: в них сносили из дворца золото и серебро, иконы, кресты, сосуды драгоценные, одежды, деньги. Духовенство, Бояре, ждали Государя в церкви Успения: он пришел и велел Митрополиту служить обедню, молился с усердием; принял благословение от Афанасия, милостиво дал целовать руку Боярам, Чиновниками, купцам; сел в сани с Царицею, с сыновьями, Басмановым, Салтыковым, Вяземским, с другими любимцами, и, провождаемый полком всадников, уехал в село Коломенское, где жил две недели за распутьем: ибо сделалась оттепель, дожди и реки вскрылись. 17 Декабря с обозами переехал в село Тайнинское, оттуда в монастырь Троицкий, а к Рождеству в Александровскую слободу. За сим следовало учреждение опричнины и казни сменялись истязаниями.

   В 1571 году, когда Иоанн с ненавистною ватагою опричников был в Серпухове, Девлет Гирей с толпами Татар, обошед воевод, устремился на Царя. Требовалась решительность, великодушие. Царь бежал мимо Москвы в свою слободу, Ярославль, далее. На другой день, в праздник Вознесения, Хан подступил к Москве, стал в Коломенском и велел зажечь предместья Москвы. Утро было тихое, ясное. Россияне готовились к битве, но увидели себя объятыми пламенем; деревянные домы вспылали, небо омрачилось дымом; поднялся вихрь, и через несколько минут огненное бурное море разлилось из конца в конец города, тушить не было возможности, воины искали спасения, гибли, давили друг друга, стремясь за стены Китая; бросались в реку, тонули. Успели только завалить Кремлевские ворота. Люди падали мертвые от жара и дыма. Татары хотели, но не могли грабить, и Хан, устрашенный сим адом, удалился к селу Коломенскому, на заповедных лугах которого рассыпались дикие орды, пришедшие с берегов Салгира обозревать разрушение Москвы, но не гибель России.

   Через двадцать лет поколение Грозного в слабом Феодоре тихо клонилось под тению Великого Сановника Государственного, мужа ума и Совета, Годунова; а Коломенское по-прежнему было любимое место Царское, разростаясь в садах своих над Москвою-рекою, разливавшеюся по лугам необозримым. Сад Коломенский, остатки которого и теперь еще прекрасны, судя по возрасту деревьев, конечно, был свидетелем того времени, когда судьба России склонялась на весах пред великим переходом к эпохе, соединившей ее неразрывно с Европою.

   В то время, когда тихий Феодор воссылал молитвы о Царстве своем, явился из степей прежний враг, с новым дерзостным предводителем. Казы Гирей 3 Июля 1591 г. перешел Оку, разбил в Пахре Бахтеярова и гнал его до Битцы, что теперь станция в двадцати верстах от Москвы, которая под распоряжением Годунова приготовилась к обороне, выставила рать у Данилова, укрепив Симонов, Новоспасский, и Хан подвинулся от Битцы вправо к Коломенскому и занял его ордами усталыми. Полтора дня тихо стоял он, наконец двинулся и земля застонала от прыска копыт его и гула Московских укреплений, Годуновым созданных. «Наведе Бог Царя Крымска, со многими ордами, и стали в Коломенском и жгоша и людей имаша, и люди из обозу бияхуже и не одолеху».

   Сражение было нерешительно, но Хан бежал до рассвета. Разоренное Коломенское было очистительною жертвою за спасение Москвы. Феодор возобновил село и приказал перед Дворцом поставить толстые дубовые ворота с выпуклою собронною, резьбою на вереях, будто памятник за спасение Москвы от Казы Гирея.

   Настала драматическая эпоха Москвы: времена Самозванца, который, 1605 года Июня 16, вышед из Тулы, расположился станом на Москве-реке у села Коломенского, где знатнейшие Сановники России поднесли ему хлеб-соль, златые кубки, соболей и великолепную утварь Царскую, которую впервые получив от Москвы, возложил на себя, сей человек необыкновенный, и, быть может, гулял в садах царских, за 237 лет, под дубами у которых теперь пьют чай. Вся низость души людей, не имевших доблести отстоять Царя избранного, великого, выразилась в словах их к удалому выходцу; они говорили: «Иди и владей достоянием предков. Святые храмы, Москва и чертоги Иоанновы ожидают тебя. Уже нет злодеев: земля поглотила их. Настало время мира, любви и веселия». Лжедмитрий обещал быть не грозным Владыкою России. Тут же явились и Немцы с челобитною: быв до конца верны Борису, мужественны в битвах, не хотели участвовать в измене, но молили Самозванца «не вменять им дела добросовестного в преступление, мы честно исполняли присягу, и как служили Борису так готовы служить тебе, уже Царю законному.» Лже-Димитрий принял их в Коломенском милостиво, и сказал: «будьте для меня тоже, что вы были для Годунова: я верю вам более нежели своим Русским». Хотел видеть Немецкого чиновника, державшего знамя в Добрынской битве, и положил ему руку на грудь, славил его неустрашимость. 20-го Июня самозванец выступил из Коломенского в Москву, торжественно и пышно. Впереди поляки литаврщики, трубачи, дружина всадников с копьями, колесницы шестернями, украшенные лошади Царские; полки Россиян, Духовенство с крестами и Лжедмитрий на белом коне, в одежде великолепной, в блестящем ожерелье, ценою 150000 червонных: вокруг его 60 Бояр и Князей; за ними дружина Литовская, Немцы, козаки, стрельцы. Звонили во все колокола Московские … Как волшебные явления менялись в то время события. В пять лет два Царя и два Самозванца попеременно владели Москвою, и народ, Бояре, шутили крестным целованием; рати, встречаясь, спрашивали за кого идут; но крамолы сменялись и подвигами… В 1606 году уже Царствовал Шуйский, и второй Самозванец подступил к Москве и клеврет его Болотников стал табаром опять в Коломенском, укрепился. Он набегал на Симонов, но был отбит, и наконец дипломат и герой двадцатилетний Скопин-Шуйский разсеял толпы его. Коломенское примкнуло к Москве, ненадолго, говорит летописец. «Скоро из Калуги пришел Калужский вор со многими ворами, с Русскими людьми и стал за Москвою-рекою в Коломенском» … Москва низвергла и вора Калужского, а чрез несколько дней хоругвь храброго Жолкевского веяла на дворце Коломенском и Москва приняла Королевича…

   На полях Коломенских сменилось много ратных станов. Орды Едигея, Девлет и Казы Гирея, Иоанн, Самозванец, Болотников, Калужский вор и Жолкевский попеременно занимали его, угрожая Москве, и пришельцы от Варшавы и Бакчи-Сарая поочередно занимали здания, которые стоят еще … это стоит вспоминаний замков Реинских.

   По воцарении Михаила, дворцовое село Коломенское на несколько лет получило льготы от повинностей и начало оправляться. В саду стоит пятиглавая церковь Казанская, построенная в память освобождения села от Поляков; освящена при Алексее Михайловиче Мая 8-го.

   Царь Алексей Михайлович, страстный к соколиной охоте, издавший Чин сокольничаго пути, часто забавлялся на лугах Коломенских, «зря на высокого сокола лет, и ко птицам доступание».

И. Машков. Выезд на соколиную охоту царя Алексея Михайловича из Коломенского

 

«Там давал он пиры, столы Царские, вот что написано в дворцовой книге, Июля 25-го 1653: «В селе Коломенском на имянины Царевны Анны, - ел, у Государя Царя всея России, Патриарх, а стол был в передней избе, а у стола велел Государь быть без мест. У стола стояли Стольники. Петр Шереметев, да Мещерской. В столы смотрели: в большой стол, Прозоровский, в кривой стол Михайло Прозоровский, вины наряжил Черкасской».

   Дворец, план которого прилагается, был великолепен. Польские послы Гнинский и Бростовский смотрели его 27 Февраля 1672 года и дивились затейливой постройке множества зданий, каждое своей архитектуры, деревянных, и каменных с уступами образовавшими дворы и проезды. Все было связано переходами из вторых этажей, так что можно было обойти весь дворец и пройти в Казанскую церковь. Послы дивились также высоте и прочности деревянной башни о шести теремах, которая вся была рубленая в замок, без гвоздя; и любовались резными вяреями дубовых ворот. Терема и комнаты внутри были убраны резными наличниками высокой работы, пестрыми изразчатыми печами, лавками, обитыми шелковыми тканями, и живописными столами под лаком. На потолке сеней передних был изображен Зодиак, перед окнами выпуклыя изображения гербов Государства, купол над всходом был украшен девятью живописными картинами, а над комнатами Государевыми снаружи, щиты, с изображением четырех стран света. Перед Царскими окнами стоял невысокой каменный столб. Сюда в определенный день и час являлись обиженные, Государь подходил к открытому окну, они поклонясь до земли, клали на столб челобитные и удалялись. Столб цел еще, между шпалерами акаций, посаженных по линиям стен бывшаго дворца и означен на плане.

   В древней Российской Вифлиолике помещено любопытное житие милостивого мужа Феодора Ртищева, лица замечательного в истории благотворений. Он все свое достояние принес на пользу общую, помогал бедным, заботился устроить в церквях согласное пение, переводить полезные книги, основал богадельню, обличал неправду, был друг Царя, дядька Царевича, покровитель образованности. Чернь, завистливая всему необыкновенному, восстала противу Ртищева.

Э. Лисснер. Медный бунт в Коломенском

 

Летописец говорит: Вознестошася яко неистовы, Благочестивейшему Государю бывшу в оно время в селе Коломенском, в ню же приидоша с Москвы с воплем и безчинием, хотяще Феодора убити, Государь же видя таковое шатание судом восхоте смирити безчиние, Феодор бе в дому Царском, в великом страсе, его же ради исповедася и мановением Промысла мятежники страхом объяты быша и гонимые Царским велением разбегошася из Коломенского, иные же яти быша». Вот еще событие в Коломенском.

   Современная история России начинается с Петра: где родился он неизвестно. Туман покрывает начало всего великого. Г. Сумароков, обделавший Русскую историю по моделям западным полагает, что Коломенское, Российский Вифлием, было месторождение Петра и, желая облагородить село подмосковское, производит начало его от Римлянина Колонна; мысль достойная классического трагика. Впрочем, в Коломенском дворце во времена его показывали колыбель Петра. Нет сомнения, что первая поездка Петра водою, на яхте Брандта, была из Москвы в Коломенское, ибо не было места половоднее и поездки удобнее.

   В смутные времена двуцарствия глухой ропот Москвы, разразившийся бунтом стрельцов, заставил Петра, Иоанна и Софию 1-го Сентября 1682 г. спешно удалиться в Коломенское. Там, затворясь с преданными, выжидали утра. В темную ночь на второе число Сентября раздался стук в дубовые ворота, никто не смел вытти, гул звучал по затихшему дворцу, что-то приколачивали и с рассветом только увидали на затворе письмо подметное на Ив. Ив. Хованского и сына его Андрея. Три верные стрельца открыли заговор; но не смели назвать себя, и только описали приметы. "У одного на правом плече бородавка черная, а у другого на правой ноге поперек берца рубец, а третьего сами покажем, у него примет никаких нету.» Царевичи спаслись, собрали грамотами из городов людей «на воров и изменников», и участь Хованских, Софии, стрельцов решилась.

   После грома Полтавского Петр, побывав под Ригою, в Петербурге, 7 Декабря выехал в Москву; 12 миновал ее, остановился в Коломенском и был обрадован рождением дочери (Императрицы Елизаветты Петровны),  где жил 9 дней, ожидая сподвижников для торжественного въезда в Москву, украшенного колесницами, трофеями, пленными и чуть ли не первыми триумфальными воротами на каменном мосту, с которых семинаристы в трубы пели канты Фельдмаршалу (Меньшикову) а он скромно, в походной аммуниции Капитана от бомбандир шел на своем месте.

   Старые упрямые обычаи Москвы, боярства ее, смуты стрельцов и великая мысль сблизиться с Европою перенесла деятельность Петра на Север. Там возникающие сады по образцам Версальских, заслонили собою в памяти его сад Коломенский, где гулял ребенком, играл, учился, пугался и торжествовал, и старый подмосковный дворец опустел, деревянные здания его ветшали, сад зарос, одичали фруктовые деревья, только оставшиеся в Москве бояре, изредка в колымагах подымались в Коломенское помянуть былое, пройтись по дворцу, и подивиться, как Царь Государь променял свою отчину на неслыханные Петергофы и Екатерингофы … Старики оглядывались в прошедшее, Петр создавал будущее.

   Петр II увлекаемый Долгорукими к забавам и заменивший ратное дело охотою, юноша полный силы и надежд, часто забавлялся в Коломенском соколиною охотою, которая исстари сохранилась в Москве по чину. Но юный двор его, одетый в шитые французские кафтаны, с рейтарами, Камергерами, на красных каблуках, не шел к старинным теремам и резным воротам Царским, странен был в фруктовым садах, чужд поселянам, помнившим еще боярские шапки и глазетной кафтан на Государе. Это были гости приезжие, не домовитые хозяева в отчине дедичей.

   Императрица Анна Иоанновна, бывая в Москве, посещала иногда Коломенское. Елизаетта Петровна любила его как свою родину и в Царствование ея Село ожило. Здания были поддержаны, но не переделаны, сады украшались, и она нередко давала там блестящие праздники, указывая места где родилась при громе торжества Полтавского.

   Екатерина II, не имея в Москве загородного дворца, потому что Петровский и Царицынский были выстроены после, должна была обратиться к Коломенскому. Старый дворец с теремами и башнями обветшал, жить в нем неудобно, его разобрали, построив на время, вскорости, другой; ближе к реке, там, где стоит теперешний деревянный на каменном основании дворца Екатерининского.

Федор Алексеев. Панорамный вид Коломенского. 1800 год

 

Так уничтожился последний дом Великокняжеский, который, сохранясь до нас, был бы драгоценным памятником и живым свидетелем как жили Цари в домашнем быту своем. Время, истребляя и память минувшего, гонит все вперед, перед ним не устоять деревянному терему! Модель старого дворца, сделанная пред разборкою его, по повелению императрицы уцелела ли?... Старожилы помнят ее во дворце Коломенском.

   В 1787 году Императрица, совершив торжественное свое путешествие от Невы до Бакчи-Сарая, по случаю которого были выбиты золотые медали с надписью: путь в пользу, со всею свитою прибыла в Коломенское, где ее встретили внуки: Император Александр и Константин Павловичи. Поклоночные посланники Австрии, Англии и Франции: Кобенцель, Фицтерберг и Сегюр сопровождали ее и украсили торжественный въезд в Москву по древнему обычаю, последний из села Коломенского.

   Оканчивая рассказ о Коломенском, с Батыя до Екатерины, невольно оглянешься, и как тени мелькнут события, пролетевшие по этой почве, упитанной кровию друзей и недругов. Сколько их, и на каком ничтожном лоскутке земли, села под Москвою! Сколько же их толпится на 25 квадратных верстах Москвы, которая вся – одно великое воспоминание, летопись с Кремлем для заглавия.

   Последнее устное дополнение к Истории Коломенского сохранял 124-летний старик, садовник Осип Семенов, умерший сорок лет назад, который рассказывал Москвичам, что Петр Алексеевич точно обучался под дубом (теперь погибающим) и игрывал с Осипом, когда тот пугал птиц в саду, чтобы не обивали вишен.

С-й.

(при сей статье прилагается рисунок плана и вида села Коломенского)