Двуглавый орел в русской символике. Часть 1

Происхождение и история двуглавого орла теряется в глубине безмолвных тысячелетий, да и известные нам письменные источники Средних веков не в состоянии приоткрыть наиболее интригующие этапы развития этого общеизвестного символа. Двуглавый орел присутствует в государственной и родовой геральдике многих стран и народов, но до сих пор не существует единой и общепризнанной версии его столь широкой распространенности в европейской символике.

Большинство исследователей единодушно склоняются к византийским истокам популярности двуглавого орла, провозглашенного ими государственным символом Восточной Римской империи. Но была ли в действительности фантастическая птица имперским символом? И откуда она прилетела на берега Босфора? Геральдисты России в числе прочих также не могут похвастаться систематическими исследованиями этих вопросов, но ряд дореволюционных и опубликованных в последнее время работ, а также личные наблюдения автора позволяют связать воедино некоторые разрозненные факты и тем самым расширить представление читателей о существующей исторической проблеме.

Данная статья представляет собой скорее пояснения к обширному изобразительному ряду, чем законченную научную гипотезу. Рисунки и фотографии подчас способны рассказать о геральдике гораздо больше, чем слабо проиллюстрированный текст, возможно, и безупречный с научной точки зрения. Так пусть же число иллюстраций восполнит все академические погрешности и несовершенства этой работы.
                                                               * * *

  Истоки генезиса двуглавого орла, каким мы привыкли его видеть в исторических гербах Московского царства и Российской империи, а также в современных гербах Российской Федерации и ряда других государств, прослеживаются в культуре неолита. Древнейший миф о космическом яйце, расколовшимся на две одинаковые части – земную и небесную, и тем самым положившем начало мирозданию, засвидетельствовал постижение человеком двойственности, дуалистичности окружающего его мира - единого, но состоящего из множества противоположностей.

Поэтому в числе зародившихся в неолите мировоззренческих символов, выражавших мифологическое сознание наших далеких предков, графическое отражение единства и борьбы противоположностей занимает немаловажное место. Как считают многие ученые, эволюция доисторической символики шла от знака к образу, и поэтому двуглавого орла можно считать последним по времени и наиболее выразительным в художественном отношении этапом развития парных (близнечных) символов, окончательно сформировавшихся в мифологии древних индоевропейцев. В результате длительного процесса расселения этих многочисленных племен по просторам Евразии происходило их неизбежное разделение на отдельные этнокультурные группы: индоариев, иранцев, хеттов, кельтов и славян, германцев и литовцев, греков, фригийцев и других.

Языки этих племенных групп с течением времени все заметнее рознились между собой, мифологические сказания и религиозные представления приобретали все большую самобытность, но память о некогда единых мировоззренческих постулатах продолжала жить. Недаром упоминания об одних и тех же доисторических событиях и героях сохранились и в велесовых книгах волхвов Древней Руси, и в скандинавских сагах, и в Авесте древних иранцев, и в Ригведе – древнеиндийской священной истории. А корни многих исландских, греческих и русских слов обнаруживаются в санскрите.

Так и близнечная пара, или понятие двоичности, на протяжении нескольких тысячелетий оставалось устойчивым мифологическим мотивом, пронизавшим верования многих народов. Как следует из новейших исследований, повсеместное появление этого понятия определилось постоянством характеристик земного климата. В индоевропейских языках более древними являются слова, обозначающие теплое и холодное времена года. Они появились намного раньше, чем обозначения самого года и промежуточных сезонов.

Еще ранние земледельцы эпохи бронзы выражали эту двоичность годового цикла знаком двух солнц (летнего и зимнего), а декоративный мотив в виде двух солярных розеток или крестов был широко распространен в эпоху Античности и Средневековья (Голан, 1994, С. 132-135). Но нераздельность состоящего из двух противоположных половин годового цикла приобрела еще большую выразительность в символике двух противообращенных голов единого мифологического существа – зверя или птицы, сопровождающего солнечный диск.


 Солярные символы близнечества. (по А. Голану):
1 – Ютландский полуостров, эпоха бронзы; 2 – Среднее Подунавье, первая половина I тысячелетия до Р. Х.; 3 – Херсонес; 4 – Иран, V век до Р.Х.; 5 – Россия, деталь ткацкого станка, XVIII век.


Следы общего индоевропейского культа Близнецов отчетливо прослеживаются в древнеиндийской и древнегреческой мифологиях: в Индии они назывались Ашвинами ("произошедшими от лошади"), а в Греции – "имеющими белых лошадей" Диоскурами, сыновьями Зевса. Братья несутся по небу над всем миром на золотой колеснице, запряженной крылатыми конями или птицами – орлами, лебедями или соколами. Они объезжают за ночь всю Вселенную и прогоняют тьму. Братья хотя и близнецы, но родились порознь: один – сын ночи, другой – сын рассвета (Ашвины); один – смертный, другой – бессмертный (Диоскуры). Поэтому они попеременно в виде утренней и вечерней звезды появляются на небе в созвездии Близнецов (Голан, 1994, С. 135).

Как мы видим, имена древнеиндийских и древнегреческих близнецов тесно связаны с лошадями, наделенными в далеком прошлом двойственной мифологической сущностью. Приручение лошадей насельниками прикаспийских степей произошло в конце IV тысячелетия до Р.Х. Первые в истории коневоды были носителями древнеямной культуры (как называют ее археологи), и именно с ними напрямую связывается происхождение индоевропейцев. Почитание лошадей как сущностно индоевропейское явление возникло в III – II тысячелетиях до Р.Х., но содержание этих первичных культов остается неизвестным. А уже древнегреческие и древнерусские мифы соотносят коня и с небесным, и с подземным миром : днем он переносит солнце над землею, а ночью через преисподнюю возвращает его к месту восхода (Голан, 1994. С. 48 – 51).

Из праславянской древности в русскую мифологию пришел миф о Купале (индоевропейский корень kup- означает "горящий страстью", ср. – Купидон). В основе мифа лежит мотив кровосмесительного брака между близнецами – братом и сестрой, которые в народных обрядах отождествляются с желто-фиолетовым цветком иван-да-марья. Сам архаичный сюжет об инцесте истолковывается как драматичная взаимосвязь полярных противоположностей: небесное – земное, огонь – вода (купание), жизнь – смерть (Марья – Морена, древнеславянская богиня смерти).

В многочисленных крестьянских вышивках Русского Севера над фигурой, олицетворяющей брата или сестру в их вселенском, космическом значении, можно увидеть две противообращенные свастики – "летнюю" и "зимнюю". Это – древнеарийские символы птицы-солнца (согласно одной из гипотез, санскритское слово суастика состоит из двух частей: Су – древнеиндийское имя солнечной птицы, Астика – двуликое божество теплой и холодной частей года) (Голан, 1994. С. 122). Семантически близок этой символической композиции и традиционный персонаж русского народного искусства – богиня, Мать Сыра Земля (отголосок неолитической Великой Небесной богини) с парными птицами в руках, нередко – и с предстоящими парными птицами.

Семантически близок этой символической композиции и традиционный персонаж русского народного искусства – богиня, Мать Сыра Земля (отголосок неолитической Великой Небесной богини) с парными птицами в руках, нередко – и с предстоящими парными птицами.


Богиня с птицами.

Фрагмент полотенца.
Архангелогородская губерния,

середина XIX века.

Обращение к северорусским крестьянским вышивкам как источникам познания древнеславянских и даже более архаичных пластов индоевропейской мифологии далеко не случайно. Впервые эти памятники искусства были введены в научный обиход выдающимся художественным критиком В. В. Стасовым, кстати, первым из ученых высказавшим мысль о том, что двуглавый орел в народном искусстве намного старше своего геральдического собрата. По его данным, мотив двуглавой птицы в русской орнаментации встречается "гораздо ранее учреждения царского достоинства и принятия двуглавого орла" (Стасов, 1872. С. 8).

Во второй половине XX века русские этнографы, искусствоведы и историки во главе с академиком Б. А. Рыбаковым убедились в необычайной глубине исторической памяти, лежащей в основе культурной традиции жителей русского Севера. Ими было доказано полное соответствие сохраненных в вышивках символов и образов мифолого-религиозным представлениям древних русичей.

Парные птицы изображались и в руках других архаичных персонажей древнерусской мифологии – рожаниц, спутниц и помощниц творца всего сущего бога Рода. Рожаницы являют собой уходящую корнями в матриархат наиболее устойчивую традицию парных божеств, изображавшихся некогда единой фигурой с двумя самостоятельными туловищами и головами. Но по прошествии многих веков русская народная орнаментация превратила их в одно- или двуглавые антропоморфные символы, спрятав в условном декоре натуралистические детали и саму позу рожающей женщины.


 Архаичные двуглавые божества.

1 – двуглавое божество. Музей анатолийских цивилизаций, Анкара (фото автора); 2,3,4,5 – двуглавые и парные богини. Энеолит; 6 – богиня-рожаница. Северорусская крестьянская вышивка; 7 – парные богини-рожаницы. Средневековая деревянная скульптура (по Б. А. Рыбакову).

Многоглавие как важный смысловой и изобразительный признак мифологических персонажей, подчеркивающий их божественный ранг, получило особо широкое распространение в религиозной символике западных славян, тесно связанных с южнобалтийской зоной влияния викингов. Грань между культурами этих народов оказалась настолько размытой, что на протяжении двух столетий официальная российская историография причисляла основателя династии древнерусских князей Рюрика к норманнам, то есть скандинавам. Это даже породило целую "норманнскую теорию" развития русской государственности, поддерживавшуюся с конца XVIII до второй половины XX века сначала Голштейн-Готторпской династией российских самодержцев (от Петра III и Екатерины II Великой до последнего императора Николая II), а затем и советской наукой.

Идея близнечества в контексте "дневного" и "ночного" солнца в германском, литовском и особенно в древнерусском декоративном искусстве нередко отображалась парными лошадиными головами, а то и единой фигурой двуглавого коня. Наибольшее распространение эта солнечная символика получила при строительстве жилищ, где парные конские головы увенчивали торец двускатной кровли. И по сей день название верха кровли "конек" продолжает жить в русском языке.

Парные кони образовали в русской народной орнаментике и слитную фигуру солнечной ладьи, воплотившую в себе мифологические представления о близнечной паре. При этом символика близнечества переносится именно на парные конские головы, в то время как небесный наездник располагается в центре композиции. В удивительном сходстве древнерусских и античных представлений о солнечной паре нетрудно убедиться, сравнивая крестьянские вышивки с миниатюрами Киевской Псалтири, испытавшей явное византийское влияние.

Парные кони в русском народном и церковном искусстве.

1 – конек на крыше избы. Архангелогородская губ., XIX век; 2,3 – Солнце и Месяц. Миниатюры Киевской псалтири, 1397; 4 – северорусские вышивки (по Б. А. Рыбакову).

  
Мифы о проносящихся над миром конных близнецах современная наука относит к раннеземледельческой эпохе (V – II тыс. до Р.Х.). Этими же хронологическими рамками отмечено и появление древнейших изображений двойных птиц как детей обладающей двойственной сутью двуглавой богини-птицы. Подтверждением этому может служить сюжет все тех же северорусских вышивок, где двуглавая птица зачастую связана с женской фигурой. Иногда даже сама фигура имела две птичьи головы, чем перекликалась с другой древней традицией – приданием магических свойств двуглавому амулету-коньку. А поскольку и птица, и конь в архаичной символике знаменовали собой земное светило, их двуглавие следует воспринимать как отображение двуединого – летнего и зимнего – солнца.
  Искусство домонгольской Руси изобилует изображениями двойных коньков или уток – легендарных Демиургов древнерусской и финской мифологий.Мифы о проносящихся над миром конных близнецах современная наука относит к раннеземледельческой эпохе (V – II тыс. до Р.Х.). Этими же хронологическими рамками отмечено и появление древнейших изображений двойных птиц как детей обладающей двойственной сутью двуглавой богини-птицы. Подтверждением этому может служить сюжет все тех же северорусских вышивок, где двуглавая птица зачастую связана с женской фигурой. Иногда даже сама фигура имела две птичьи головы, чем перекликалась с другой древней традицией – приданием магических свойств двуглавому амулету-коньку. А поскольку и птица, и конь в архаичной символике знаменовали собой земное светило, их двуглавие следует воспринимать как отображение двуединого – летнего и зимнего – солнца. Искусство домонгольской Руси изобилует изображениями двойных коньков или уток – легендарных Демиургов древнерусской и финской мифологий.


 Двуглавый конь.
 
Русский народный художественный промысел,
1970-е годы.

  Сакральные изображения утки появились на территории нынешнего Русского Севера еще в эпоху неолита, что подтверждает первозданность мифов об утке-демиурге. Среди финно-угорских племен были широко распространены полые металлические фигурки этих птиц с ударяющимися друг о друга "шумящими" подвесками, культовое значение которых восходит к III – II тысячелетиям до Р. Х, На берегах Ладожского озера, где произошел первый контакт ильменских словен с местными финно-угорскими аборигенами, сложился собственный тип подобных литых изображений. Археологические находки в Великом Новгороде и его землях позволяют воочию убедиться в произошедшем синтезе древних представлений финно-угров, славян и руси – тотемическая утка с шаманскими подвесками обрела индоевропейское двуглавие, став ярко выраженным многозначным символом.


Образ солнечного конька в шумящих подвесках-амулетах.

1 – филигранные кони-олени, меря, IX – XI века; 2,3 – прикамские подвески-амулеты в виде парных коньков, XII век; 4 – полый конек- подвеска, Новгород, XII – XIV века; 5 – литая латунная подвеска, Новгород, XIII век.
  
  География находок архаичных двуглавых символов свидетельствует скорее о повсеместном почитании индоевропейцами культа близнечества, нежели о наличии отдельных центров его распространения. Древнейшие изображения двуглавой птицы, в которой уже угадывается орел, находятся в Малой Азии и относятся ко II тысячелетию до Р. Х. В окрестностях Хаттусы - столицы государства хеттов – находятся два святилища, одно из которых по-турецки зовется Язылыкайя ("исписанная скала"), а второе – Аладжахейюк.
  Ближайшее к городу скальное святилище было основано царем Хутусили III в качестве царской усыпальницы. Здесь на вертикальных стенах узкой изломанной расщелины высечены десятки рельефов, изображающих хеттских богов и земных владык. На одном из них запечатлена удивительная процессия, возглавляемая стоящей на льве богиней Солнца Хебату. Следом за ней следует стоящий на пантере громовержец Тешуб, сопровождаемый царем Хутусили III и его сыном Тудхалией IV на двуглавом орле.


Шествие богов и царей на рельефе в святилище хеттов.
(фото автора)

  В научной литературе укоренилось мнение, что именно хетты придали двуглавому орлу статус царского символа. Возможно, далеко не все придерживающиеся данного мнения специалисты имели возможность непосредственного знакомства с хеттскими рельефами, на которых реальные и фантастические звери и птицы служат своеобразными подножиями богопочитаемых персонажей. А царское достоинство отражено в личных гербах земных владык, высеченных рядом c их высокими головными уборами. И хотя типология хеттских гербов заслуживает отдельного рассмотрения, здесь мы обратим внимание только она одно загадочное историческое совпадение: если двуглавого орла попирали ногами лишь обожествляемые цари хеттов, то в Византии его топтали все подряд, в чем нам еще предстоит убедиться.
   Подчеркнутая симметричность личных гербов хеттских царей и парящего у них под ногами двуглавого орла, безусловно проистекает из одного и того же неведомого нам мифологического источника. На некоторых древних рельефах можно даже разглядеть симметричные завитки (или маленькие птичьи головы?) по обеим сторонам венчающей герб солярной розетки между парными орлиными крыльями. Более глубокое погружение в культурное наследие этого удивительного, упомянутого в Ветхом Завете индоевропейского народа, способно внести существенные коррективы в наши представления о генезисе европейской символики.


Хеттский рельеф с царским гербом.
Музей анатолийских цивилизаций, Анкара
(фото автора).










Верховное божество хеттов обнимает царя Хутусили III.
(фото автора)

  На Европейском континенте древнейшее изображение двуглавой птицы было найдено в Верхнем Поволжье (Спицын, 1902). Кто принес это датируемое первым тысячелетием до Р. Х. литое изображение птицечеловека в глухие леса Среднерусской возвышенности, еще лишенные в ту пору славянских насельников? Или среди каких неведомых нам племен тогда бытовал культ птицечеловечества, двойственная природа которого символизировалась двуглавием птицы, вместившей в себе человека? Или это оригинальное религиозное прозрение о способной летать как птица человеческой душе, встречаемое нами в писаниях ранних Отцов Церкви? Мы не знаем ответа на эти вопросы.
  Обнаруженную на северо-востоке России еще одну двуглавую фигурку птицечеловека, аналогичную по композиции и не менее загадочную, специалисты условно датируют началом нашей эры и относят к так называемому "Пермскому звериному стилю". В отличие от поволжской находки она обладает парой не орлиных, а утиных голов, и вместо фигуры человека на груди фантастической птицы помещен один лишь человеческий лик. Все остальные старейшие символы двуглавых птиц несмотря на обширную область своего распространения в принципе единичны и относятся к эпохе Средневековья.


Архаичные изображения двуглавых птиц.

1 – высеченное в камне изображение двуглавого орла в святилище Аладжахейюк. II тысячелетие до Р.Х.; 2 – литое изображение птицечеловека. Верхнее Поволжье, I тысячелетие до Р.Х.; 3 - литое изображение птицечеловека. "Пермский звериный стиль", I тысячелетие н. э.

  

  Первые раннесредневековые изображения двуглавой птицы непосредственно в Малой Азии появились на рубеже X и XI веков. Вытканная на византийской парче птица со сдвоенной головой держит в когтях двух львов (как на рельефе из Аладжахейюка), что позволяет видеть в ней наследницу как хеттской, так и ахаменидской традиции IV века до Р. Х. Именно в таком качестве – держащим в лапах зайца, змею или человека - в рамках общей для всех ираноязычных народов традиции изображался мифический ворон (сокол) Варагн. Стоит отметить, что сдвоенноголовому византийскому орлу X – XI веков и сасанидскому Варагну сопутствует сходный набор изображаемых вместе с ним животных. Единственное отличие орла от Варагна – сдвоенная голова, ставшая изобразительной нормой на мусульманском Востоке в X –XIII веках.
  Унаследовавший идею оберега-Варагна сдвоенный или двуглавый византийский орел вплоть до XIII века появлялся на парче и каменных алтарных преградах в церквях лишь многократно повторенным в ряду других животных-оберегов. Но одиночных изображений двуглавой птицы в Малой Азии X – начала XIII веков до сих пор не обнаружено, что затрудняет определение даты возникновения такой эмблемы в Византии (Кулаков, 1994, С. 6-7).
  Однако Восточно-римская империя простиралась намного шире, охватывая Сирию и Святую Землю, Балканы, Аппенинский полуостров, греческий архипелаг и целый ряд других земель. На одном из Кикладских островов сохранился храм, построенный вслед за Софией Константинопольской в середине VI века и являющийся на сегодняшний день древнейшим православным храмом Греции. Возможно, именно он таит в себе разгадку вопроса о времени появления одиночного двуглавого орла в качестве византийской церковной эмблемы, перешедшей впоследствии в современную символику Элладской (Греческой) Православной Церкви. Но к этому мы еще вернемся.


Двуглавые орлы Закавказья и Передней Азии.
1 – орнаментальный мотив на тканях. Сванетия, XII – XIII века; 2 – каменный рельеф. Армения, XII век; 3 – изображение на византийской парче, около 1000 года; 4 – двуглавая Гаруда, роспись пещерного храма в Турхане, X – XII века; 5 – каменный рельеф из Маркова монастыря, Сербия, XIII век.
  
  Одним из возможных объяснений вхождения индоевропейского двоеглавия в мусульманскую культуру может служить обычай средневековых кочевников помещать на своих знаменах символы побежденных ими врагов. Так, на знаменах турок-сельджуков красовались дракон, лев и двуглавый орел в знак побед соответственно над китайцами, персами и византийцами. Весьма характерно, что этот ряд символов представляет скорее духовные, нежели государственные эмблемы. Следовательно, одиночный двуглавый орел уже в XII – XIII веках был знаком сельджукам как олицетворение "неверной" Византии.
  Слабеющая империя православных ромеев не могла противостоять натиску воинственных кочевников и теряла свои провинции одну за другой. Так пала и Каппадокия – удивительная страна подземных городов и сотен пещерных монастырей и храмов, родина великих кессарийских святителей Василия Великого, Иоанна Златоустого и Григория Богослова. Даже в наши дни никто не возьмется сосчитать выветривающиеся, оскверняемые турками святыни, и неумолимое время поглощает остатки общинных церквей и келий, вырубленных руками греческих, сирийских и египетских иноков в податливом вулканическом туфе Каппадокии.


"Вращающийся" мавзолей. Кайсери (Кессария), Турция.
(фото автора)

  Объединивший сельджуков хан Аллаэддин Кейкубат на фундаментах Кессарии (римской Цезареи) выстроил сохранившуюся по сей день могучую цитадель, а в окрестностях города над прахом своей дочери воздвиг покрытый каменной резьбой граненый мавзолей, за свои изящные формы названный "вращающимся". Наиболее примечательной для нас деталью этого сооружения является высеченный из камня двуглавый орел, парящий над стилизованной пальмой, у корней которой изображена пара предстоящих священных животных (еще одно заимствование индоевропейских традиций?).
  Государство сельджуков пережило в XIII столетии свой Золотой век и было стерто с лица земли монголами, пришедшими в Малую Азию, как это ни парадоксально, на помощь католикам-крестоносцам. Но вскоре в Каппадокии и иных отпавших от Византийской империи провинциях воцарились турки-османы, со временем подчинившие себе не только всю Малую Азию, но также часть Европы и средиземноморское побережье Африки. Если османы и были равнодушны к символике двуглавого орла, то сохраняли его изображения на памятниках сельджукской архитектуры. Благодаря этому его можно встретить не только в Каппадокии, но и в других местах.



Сельджукские изразцы с изображением двуглавого орла.
Музей сельджукской керамики в Коньи (римск. Иконий), Турция.
(фото автора)

Фрагмент сельджукской крепостной стены римско-византийского города Амида (Диярбакир,
Западная Турция).

  Но гораздо более заметным явлением оказалось распространение двуглавого орла в различных государствах Западной Европы в XII - XIII веках, обусловленное участием массы феодалов и их вассалов в Крестовых походах. Общие хронологические рамки усвоения этого символа сельджуками и крестоносным рыцарством свидетельствуют о едином источнике заимствования, каковой мог находиться только в Византии. Но предмет заимствования явно представлял собой повсеместно используемую ромеями эмблему в форме одиночной птицы, но не бесконечно повторяющегося орнаментального мотива. Так где же скрывается этот источник, напоивший символику столь разных по языку и вере народов одним и тем же символом?
  Мог ли кратковременный контакт монголов с сельджуками послужить причиной появления в Золотой Орде джучидских монет с выбитым на них двуглавым орлом, или своими корнями это явление уходит в иную историческую область, мы не знаем. Безусловно только одно – Русь не нуждалась в заимствовании этого символа у кого бы то ни было, поскольку уже не как мифолого-религиозная эмблема, а сугубо геральдический знак предводителя дружины двуглавый орел впервые появился именно на ее просторах.
  Раннесредневековые одиночные изображения двуглавой птицы оказались обнаруженными, как уже говорилось, не в Малой Азии, а в дружинном искусстве Балтийского субрегиона. Они свидетельствуют о существовавшем в IX – X веках обычае принесения в жертву языческим божествам птицы (ворона или петуха) и запечатлели последний этап этого культового действа. Распластанную птицу с головой, рассеченной одним ударом от клюва до основания шеи, крепили к столбу или стене святилища. Теперь остается только догадываться, какими именно религиозными воззрениями было вызвано это раздвоение головы жертвенной птицы, но, тем не менее, остается фактом признание этого изображения неперсонифицированным символом княжеской власти (Кулаков 1994. С. 6-7).
 Самый ранний предмет этой серии, датируемый 950 – 1000 годами и имеющий явное северо- или восточноевропейское происхождение, был обнаружен в Гнездовских курганах под Смоленском. Это подвеска со стилизованным изображением распластанной двуглавой птицы. И если обнаружение в 1867 году содержавшего эту подвеску клада можно назвать случайным, то распространение аналогичных символов в приднепровской и ильменской частях Древней Руси представляется уже вполне закономерным.
 

Одиночное символическое изображение двуглавой птицы в древнерусском искусстве.
1 – подвеска из клада 1867 г. в Гнездове, 950 – 1000 гг., Смоленская область; 2 – изображение на подвесках из Киева и Белгорода, Х век; 3 – наконечник ножен меча с поселения Крутик, около 950 года, Вологодская область; 4 – булавка из Неревского раскопа, XIII век, Новгород Великий; 5 – костяная подвеска, XIV век, Новгород Великий.

 Первоначально Гнездово и было связавшим Прибалтику с Днепровской Русью крупным многоэтничным торгово - ремесленным центром, где кончался древний путь по мелким речкам и волокам из Западной Двины (Немана) в Днепр. Оно состоит из городища, селища и крупнейшего в мире курганного некрополя. Как показали раскопки, ведущиеся в Гнездове уже более ста лет, подавляющее число захоронений является чисто славянскими. Процент погребенных скандинавов и балтов сравнительно невелик, причем курганы над ними насыпаны в конце Х века, то есть столетие спустя после летописного "призвания варягов". Этот факт доказывает полную несостоятельность "норманнской теории", ибо исключает участие скандинавов в формировании Древнерусского государства.
   Но летописи не знали и Гнездова, именуя его Смоленском. Этот родоплеменной центр днепровских кривичей был именно их "гнездом", что по-древнерусски означает "род". В XI веке городище этого "гнезда" под названием Смоленск было передвинуто на 12 км вверх по течению Днепра и образовало нынешний город, а на месте покинутого поселения впоследствии возникла деревня Гнездово.
Сегодня трудно судить о том, находился ли обычай рассечения головы жертвенной птицы изначально в русле архаичной традиции божественного двоеглавия, или имел собственные автохтонные корни. Но независимо от породивших его причин облик двуглавого орла не претерпел каких-либо принципиальных изменений, зато приобрел новое значение. Он стал наследственным знаком высокого происхождения, но еще не гербом конкретного княжеского или императорского рода. И на Руси, и в Византии, куда одиночный двуглавый орел мог попасть вместе с наемной варяжской дружиной, он продолжал оставаться скорее декоративным мотивом, нежели самостоятельной светской эмблемой.

Борис и Глеб.
Прорись фрески церкви Спаса Преображения на Ковалеве. Новгород Великий, 1380 год.
 
   Как на хеттских рельефах II тысячелетия до Р. Х., так и на средневековых византийских изображениях двуглавый орел олицетворял высокое происхождение отмеченных им персонажей, но не их личностные отличительные свойства. Для этого у хеттов сложилась система царских гербов, а императоры Византии пользовались именными монограммами. Их широкое применение отразилось не только в византийской сфрагистике, но и в художественном убранстве многих памятниках архитектуры. За тысячелетие своего существования монограммы базилевсов традиционно оставались вписанными в круг начальными буквами собственного имени порфироносца и его династии. И только последние императоры из династии Палеологов стали помещать именной медальон на груди двуглавого орла, что опять-таки не сделало его византийским гербом.






Родовой знак Палеологов.

Книжная миниатюра (по В. И. Лавренову).

  На вопрос о том, как должен был выглядеть византийский императорский, то есть государственный герб, ответ может дать только сфрагистика, ибо не существует более объективного критерия его наличия и внешнего облика, чем преемственность определенной эмблемы в печатях императоров. Но этой-то преемственности и не существовало, были просто печати отдельных монархов, но не Империи как таковой. И именно с этим фактом не желают смириться те, кто по сей день твердит о системном заимствовании Русью своих вековечных символов.
   Казалось бы, полная ясность в этот вопрос была внесена еще Н. П. Лихачевым, за столетие до нас писавшим: "Если будет доказано положение, что Византия (так же как и Римская империя) не знала государственной печати и на печатях императоров не помещала геральдического орла, станет очевидно, что московское правительство не могло заимствовать из Византии то, чего та не имела" (Лихачев, 1911, С. 1). Но ведь задолго до конца XV века, когда двуглавый орел появился на печати Государя Московского и всея Руси Ивана III, его одиночные изображения восприняли, как уже говорилось, сельджуки, да и после взятия православного Константинополя "христолюбивым" крестоносным воинством в начале того же XIII века он стал активно заимствоваться западноевропейским рыцарством. В чем же дело? Или эмблема в виде одиночного двуглавого орла к тому времени уже существовала?


ДАЛЕЕ см. ЧАСТЬ 2 в разделе ПУБЛИКАЦИИ (правое меню).