В своем физическом облике он был сын своего времени — типичный представитель дореволюционной интеллигенции: слабогрудый, обремененный болезнями, дурными нервами и неуравновешенной психикой.
Он был сын и брат дореволюционной мелкобуржуазной интеллигенции, которая в искусстве создала декадентство, а в политику внесла нервозность, скептицизм и двусмысленность. Он был слабый и безвольный человек.

Керенский - Краснову:
— Генерал, если ожидаемые эшелоны не подойдут, я обращусь за помощью к полякам. Вчера командир польского корпуса Довбор-Мусницкий мне лично обещал поддержку.

Краснов сквозь зубы доложил, что командир польского корпуса, действительно, подтвердил свое согласие прислать в помощь несколько полков. Но так как приход поляков может произойти только не ранее вечера завтрашнего дня, то он, Краснов, считает положение крайне тяжелым — казаки больше, чем он думал, поддаются большевистской пропаганде. И поэтому необходимо срочно заключить перемирие с большевиками, чтобы оттянуть время до прихода эшелонов.
— Ну, а если эти эшелоны придут, — добавил Краснов, — то мы, Александр Федорович, это перемирие побоку и, извините за грубое слово, — покажем им кузькину мать. В сущности, наше перемирие — маленькая военная хитрость.

В общем, Керенский бежал за границу. Первые шаги его там истории неизвестны, но месяца через два он появляется в Праге и читает там лекции о судьбах России. На одной из лекций, кажется, год спустя, к нему подошел один из русских эмигрантов и ударил его по лицу, сказав, что он бьет человека, который погубил Россию. Керенский покинул Прагу и вскоре обосновался в Париже, где, помимо политических дел, занялся журналистикой и докладами.

В 1943 году Зощенко переехал в Москву и стал работать в журнале "Крокодил". В том же году журнал "Октябрь" начал печатать главы повести "Перед восходом солнца", которую писатель считал главной в своей жизни.
Повесть привела в ярость Сталина, после чего ее печать была приостановлена. С предъявленными обвинениями писатель не согласился и написал Сталину письмо, на которое не получил прямого ответа, а на Зощенко обрушился шквал критической брани. Писатель оказался на грани нищеты — его вывели из коллегии журнала "Крокодил", он лишился продуктового пайка.