История Москвы

История Москвы: кратко о самом важном http://all-pages.com/pub_print/366

Посетите музей истории города Москвы http://www.museum.ru/moscow/

Н.С. Селивановский. Люблино
Московские губернские ведомости. Прибавления. 1842 год. № 48. С. 1002-1003.

Люблино



Окрестности Москвы, как старого гнезда Русского, носят на себе следы разнообразных воспоминаний жизни народа, и бесспорно имеют законное место в топографии губернии, а потому описания их будут иногда помещаться в Прибавлениях.

Некоторыя из окрестностей имеют значение историческое, другие сделались известны в новейшее время, т. е. последнее столетие, и даже позднее, чему обязаны остатками роскошной жизни вельмож прошлого века. К числу таких новых знаменитостей принадлежит Люблино, бывшее имение Дурасова в 6-7 верстах от Москвы, близ монастыря Перервинского, вправо от дороги в Кузьминки, так москвичам знакомой.

Проехав верст шесть по большой дороге в Спасскую заставу, по плоским, высоким, песчаным полям, покрытых безконечными грядами картофеля, с возвышенности, - откуда в одну сторону виднеются остатки Москвы, а в другую вдали Коломенское; ближе за лесом золотится крест Перервиской, рассыпаны сления; - спускаешься к ручью, за которым стройно тянется аллея с краткою надписью: в Люблино. – Проехав его с версту, достигаете какого-то странного промышленно городка, столпившагося у плотины озера, и видите направо и влево красивые домики хозяев, с садиками, перемешанные безобразными фабричными строениями, кривыми, слепыми, безконечными; между них дымятся трубы паровиков, от копоти которых все блекнет кругом, тенистый сад липовый стоит опаленной, без листьев, зеленый луг осыпан сажею. Одна труба как-то некстати прильнула к огромному барскому дому, раскинутому над озером и опушенному бывшим парком, - теперь дровяною порубкою. – Это дача Чесменская, любимое место Орловых, взлелеянная в честь битвы … Она продана по частям, леса вырублены, палаты стали фабрикою; уцелел только роскошный разлив воды, чтобы вертеть колесо мельничное. – Мимо, по дурному мосту, поперек просеки будущаго шоссе в Коломну, въезжаете в сосновый бор; темнозеленой, прохладной издали; прорубленной, оголенной вблизи, и вот вы в бывало заповедных дачах Люблино, где на нашей памяти перепархивали по соснам белки, а в глуши бора стояли ряды курганов, вдоль рвов, поросшие мохом, поседелые. – Пробираясь извилистым путем обсушенной дороги, потому то роща прочищена, достигаете все еще прекрасного берега обширного пруда, опушенного ветлами, перерезанного пловучим мостом, за которым начинается собственно сад и строения Люблина. Пруд лучшее место в даче: взгляните налево с мосту: верховье заросло кустарником, ивами, нагнувшимися к воде, и усеяно душистыми белыми кувшинчиками, в которым жужжат рои водяных насекомых; вправо, к нему, или плотине, разлив светлой воды, обставленной двумя холмами, из которых на левом в темной зелени сада дом в виде круглаго креста с стройными колоннами, а вдали в тумане очерк Симонова – это оригинал картины Рауха, с любимым его желтым деревцом и опаловым облачком.

С моста подымитесь некруто на высь, где раскинуты все здания Люблина. Вот они: дом в виде анненского креста с круглым куполом, и колоннадами между концов, точно осыпь бриллиантами, в колоннадах выставка цветов, огромныя корзины далий, обвитые гирляндами иберси.

Несколько белых флигелей, связанных террасами, выступают на густой зелени сосновго лесу, вместе с отдельным зданием когда-то театра – теперь сеновала. – Этот театр будет иметь свое место в истории драматургии Русской. Дурасов, любитель его, имел свою труппу, оркестр, балет, и еженедельно два раза давал безденежно спектакли Москве: всякой порядочно одетый имел доступ, а знакомые после спектакля приглашались на бал и ужин в дом прекрасно убранный, расписанный Скотти.

Много артистов с театра Люблинского поступили на императорскую сцену – из них, памятнее других в Москве был Ширяев. За театром огромный скотный двор, далее великолепное здание оранжерей, где посередине высокая комната фонарем, наполненная редкими магнолиями, пальмами, и две залы с каминами для гостей зимою. Прибавьте огромные ряды грунтовых сараев, псовую охоту в особом здании, на воде катера, лебеди на лугах, журавли в парке, где несколько прудов с островами и дивные пихты; и посмотрите на настоящее, скажите, как все было хорошо! Москва во многих случаях живет воспоминаниями и не потому ли, что память сердца сильней –

Рассудка памяти печальной?

С-й.

http://moskva-yug.ucoz.ru/publ/7-1-0-141

Graf Zeppelin LZ-127 и его вояж в Москву в 1930 году.

http://russos.livejournal.com/511844.html

Не пожалейте времени, сходите по ссылке: очень выразительные фото Москвы 1930 г. с дирижабля!

Впечатляет, в Кремле грандиозная стройка Да и рядом виды такие, что не узнать

Хотя на самом деле немецкий, хотя и в составе французской армии. Его звали Христиан Вильгельм Фабер-дю-Фор (Christian Wilhelm von Faber du Faur) (1780-1857) в чине полковника служил в составе 25-ой пехотной вюртембергской дивизии генерала Жана Габриеля Маршана (1765-1851).Эта дивизия, составленная в основном из немцев, входила в 3-й армейский корпус маршала Мишеля Нея, герцога Эльхингентского (1769-1815).

По ссылкам работы Фабера-дю-Фора, сделанные им в 1812 г. в Москве и их атрибуции

http://trojzzza.livejournal.com/96928.h ... 88#t598688 Часть 1

http://trojzzza.livejournal.com/97166.h ... =1#t596110 Часть 2

Вы умеете звонить по телефону? Да? На самом деле это вам только кажется! Как правильно пользоваться этим сложным аппаратом и где эти самые телефоны находятся расскажет путеводитель по Москве 1914 г.

"Взявши с апарата трубку, подставить один конец плотно к уху, направивши воронку ко рту и слушать. через несколько секунд центральная станция проговорит вам свой №. На это вы должны ответить произнесением вызываемого вами №, но раздельно произносить номера от ста и выше, наприм.: 4-75 или 38-22 или 184-67 (а не 475; не 3822, не 18467). Сказав таким образом свой № вы тотчас же из станции услышите повторение его и если он повторен верно, то вы должны сказать "да", но в противном случае снова его произнести внятно. Затем вам отвечают или "соединила" или "занято". В первом случае вы должны отвечать "слышу", "благодарю" и ждать голоса от того абонента котораго вы вызывали. Разговаривать следует негромко но внятно. Когда разговор окончен, трубку положить на аппарат. Если требуемый вами № телефона "занят", следует трубку положить на аппарат ии вторично вызывать этот же № лишь через несколько минут и проделать снова все также, какк выше сказано.
Телефон можно найти во всякой пивной лавке и, заплативши 5 коп. переговорить по телефону; если же вы пьете кружку пива, то телефоном можно воспользоваться бесплатно".

Буду писать статью о московской старине - возьму эпиграф "Телефон можно найти во всякой пивной лавке..." (Из путеводителя по Москве 1914 г.)
http://community.livejournal.com/moscow ... l#comments

Михаил,
а почему именно так надо было произносить числа, а не сразу целиком?

как я понимаю, цель - минимизация ошибок

Но тогда проще всего было бы называть цифры отдельными числами?
Например 475 - не 4-75, а 4-7-5.

тогда номера четырехзначные были

это наверно когда Москва вот такусенькая была

Это гравюра Маттеуса Мериана 1638 года.

На момент начала телефонизации Москва была примерно такой:

1913 г.

Московский журнал М. Чусова 01.11.2000
Бекетовы и Селивановские в Симоновой слободе
История двух дворянских родов и слободы, бывшей когда-то сосредоточием культурной жизни России.

В 1999 году исполнилось 100 лет электромеханическому заводу "Динамо". Он был заложен в июле 1899 года южнее церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове, на краю Симоновой слободы. Трехтомная история завода сообщает, что раньше здесь было имение "генерала Селивановского". О таком генерале узнать ничего не удалось. Но вот известный издатель и типографщик Семен Аникеевич Селивановский в первой половине XIX века действительно имел на этом месте дачу. Следует сказать, что дача под Симоновым принадлежала не только ему, но и другому видному деятелю культуры того времени – Платону Петровичу Бекетову.
В начале XIX века слобода состояла из двадцати с лишним домиков штатных монастырских служителей и священнослужителей церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове, а также нескольких загородных домов москвичей. В исповедных книгах этого храма с 1815 года упоминается загородное владение майора Платона Петровича Бекетова, а позже и Семена Селивановского. В то время Симонова слобода с окрестностями представляла собой живописнейший подмосковный уголок. Неподалеку за Камер-Коллежским валом, находились деревня Кожухово и древняя сосновая Тюфелева роща. Красота этих мест была воспета Николаем Михайловичем Карамзиным в повести "Бедная Лиза", героиня которой жила в Симоновой слободе и утопилась в пруду за Симоновской заставой, называвшимся Сергиевым (поклонники Карамзина окрестили этот пруд Лизиным). После выхода в свет "Бедной Лизы" монастырь и его окрестности сделались излюбленным местом гуляния москвичей, а история Симоновой слободы и Симонова монастыря неразрывно сплелась с именем Карамзина и его литературным произведением1.
Платон Петрович Бекетов был известным издателем, меценатом и коллекционером, председателем Московского общества истории и древностей российских (1811 – 1823). Он родился 11 ноября 1761 года в Симбирске в дворянской семье, состоявшей в родстве со многими известными фамилиями (к одной из ветвей Бекетовых принадлежал Александр Блок). Отец Платона Петровича приходился братом Екатерине Афанасьевне Дмитриевой, матери известного поэта. Сестра мужа Екатерины Афанасьевны Авдотья Гавриловна Дмитриева стала второй женой Михаила Егоровича Карамзина, то есть мачехой историографа.
Платон Петрович Бекетов был рожден в первом браке Петра Афанасьевича с девицей Репьевой. Вторая жена его отца, Ирина Ивановна Мясникова, родила детей: Ивана, Петра, Екатерину и Елену. Образование Платон Бекетов получил в частных пансионах Симбирска и Казани, где учился со своим двоюродным братом, будущим поэтом И.И.Дмитриевым. В 1774 – 1776 годах он продолжил учебу в московском пансионе И.М.Шадена, в стенах которого подружился с Н.М.Карамзиным. В 1776 – 1788 годах П.П.Бекетов служил в лейб-гвардии Семеновском полку. Оставив военную службу в 1791 году, он поступил в Герольдмейстерскую контору при Сенате. По воспоминаниям двоюродного племянника Бекетова М.А.Дмитриева, Платон Петрович в молодости, служа еще в гвардии, промотался и наделал долгов. Возмущенный отец долгов сына не признал, и тот был вынужден скрываться у родственников – в частности, в доме тетки Е.А.Дмитриевой, где двоюродные братья и сестры "полюбили его как родного брата". После смерти Петра Афанасьевича в 1796 году Ирина Ивановна оплатила все долги пасынка, составлявшие "более ста тысяч". "Мудрено ли, – писал М.А.Дмитриев, – что он так был привязан к мачехе и жил даже у нее в доме, тогда как родные сыновья жили каждый особо". Выйдя в отставку в 1798 году, Платон Петрович переехал в Москву – поселился во флигеле дома Ирины Ивановны на Рождественке (на месте нынешнего Московского архитектурного института) и занялся собиранием старинных рукописей и портретов "знаменитых россиян" для задуманной им печатной портретной галереи, чему посвятил весь остаток жизни. Всего П.П.Бекетовым было издано четыре тетради "Пантеона российских авторов" и пять тетрадей "Портретов россиян знаменитых". На Рождественке Платон Петрович завел типографию, бывшую, по оценке современников, лучшей в городе. В 1801 – 1811 годах он издал 120 книг. У него печатались И.Ф.Богданович, Н.И.Гнедич, В.А.Жуковский, И.И.Дмитриев, С. и Ф.Глинки, А.Ф.Мерзляков, В.В.Измайлов, Н.М.Карамзин, А.И.Мусин-Пушкин, А.Н.Радищев.
После пожара 1812 года, от которого типография, библиотека и коллекция сильно пострадали, Платон Петрович уединился в своем загородном доме под Симоновым монастырем. Дачей здесь П.П.Бекетов владел еще до 1812 года, о чем упоминает его двоюродный племянник М.А.Дмитриев, писавший в мемуарах, что дядя был свидетелем сооружения в Тюфелевой роще воздушного шара для борьбы с наполеоновскими войсками, так как проживал неподалеку2.
Последние годы жизни П.П.Бекетова протекали в бедности. Около 1820 года у него от крепостной родился сын, которого назвали Александром Кетовым. Уже в преклонном возрасте Александр Платонович написал воспоминания о своем пребывании в Симоновой слободе. Согласно им, дача находилась на крутом берегу Москвы-реки. Прямо в ворота упиралась слободская улица (Старо-Симоновский переулок). Участок граничил с Камер-Коллежским валом. Ближайшим соседом был С.А.Селивановский. Из сада с липовой аллеей открывался прекрасный вид на всю Москву3. Дача являлась "созданием и вместе с тем тихим убежищем" старика Бекетова, отказавшегося, несмотря на материальные затруднения, продать ее Е.В.Новосильцевой за 25000 рублей ассигнациями. На предложение Платон Петрович ответил, что "желал бы здесь кончить дни"; это и исполнилось впоследствии4.
Своего сына П.П.Бекетов воспитывал как законного и дал ему хорошее образование. Кроме общих дисциплин, А.П.Кетов занимался рисованием под руководством А.П.Некрасова, учился гравировать у А.Осипова, который выполнял много заказов для бекетовской портретной галереи. Жизнь Александра текла привольно. Он увлекся охотою и стал ходить вместе с крутицкими жандармами в Тюфелеву рощу, которая в то время принадлежала зятю П.П.Бекетова – министру полиции А.Д.Балашову (женатому на сестре Платона Петровича Елене). Сына Платон Петрович, видимо, очень любил. А.П.Кетов вспоминал, что его престарелый отец часто и подолгу беседовал с ним – еще мальчиком. "Единственный товарищ моего уединения", – так представил П.П.Бекетов Александра А.Д.Балашову.
Пока была жива мачеха, Платон Петрович Бекетов постоянно навещал ее в Москве, где встречался с братьями, но после смерти Ирины Ивановны в 1823 году "перестал выезжать и сделался совершенным домоседом". Его уединение в Симоновой слободе изредка нарушали лишь ближайшие родственники, друзья и знакомые: двоюродный брат И.И.Дмитриев со своим племянником М.А.Дмитриевым, единокровный брат Иван Петрович, мужья сестер А.Д.Балашов и сенатор С.С.Кушников (племянник Карамзина), генерал А.А.Писарев, букинист П.Е.Котельников, историки М.П.Погодин и Д.Н.Бантыш-Каменский, литератор А.Ф.Мерзляков, археологи И.М.Снегирев и К.Я.Тромонин, поэт С.Н.Глинка и другие5.
Поэту Ивану Ивановичу Дмитриеву Симонов монастырь с окрестностями был особенно дорог как напоминание о близком друге Н.М.Карамзине; здесь жил любимый двоюродный брат П.П.Бекетов: "С ним я учился вместе в Казани и Симбирске; вместе служил в гвардии и, к счастию моему, вместе доживаю теперь и старость"6.
Друг Ивана Ивановича литератор Николай Дмитриевич Иванчин-Писарев был также знаком с П.П.Бекетовым и мог бывать у него в Симоновой слободе. В своем "Вечере в Симонове" Николай Дмитриевич вспоминал, как они с И.И.Дмитриевым гуляли в окрестностях монастыря: "Сюда нередко выходил к нам и тихий житель Симоновской слободки <…> совоспитанник Дмитриева и кровный товарищ его детства: кто не знал Бекетова". С Н.Д.Иванчиным-Писаревым Платона Петровича связывали и общие интересы: оба были страстными коллекционерами. Когда Платон Петрович разорился, Николай Дмитриевич приобрел лучшие из его эстампов7.
Судьба генерала Александра Александровича Писарева, литератора, попечителя Московского учебного округа, также оказалась тесно связана с Симоновым монастырем. Тесть генерала был известным симоновским схимонахом, учеником преподобного Серафима Саровского и симоновского подвижника иеросхимонаха Алексия. А.А.Писарев владел находившейся неподалеку усадьбой Люблино, а также усадьбой Горки (ныне Горки-Ленинские). По воспоминаниям А.П.Кетова, Александр Александрович бывал у его отца, с которым состоял в дальнем свойстве, довольно редко. Но все же бывал, ибо их сближала любовь к истории и просвещению. Недаром в разное время оба являлись председателями Общества истории и древностей российских8.
Известный знаток московских урочищ археолог Иван Михайлович Снегирев приезжал в Симонов монастырь постоянно: исповедоваться у своего духовника, посетить могилы друзей, поклониться праху героев Куликовской битвы в церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове. И, конечно, навестить своих знакомых Бекетова и Селивановских9.
Иногда посещал Симонову слободу и издатель "Москвитянина" историк М.П.Погодин. На монастырском кладбище, находившемся к востоку от трапезной церкви Тихвинской Богоматери, у южной стены Никольского храма был похоронен его друг – поэт Д.В.Веневитинов. 2 апреля 1827 года в числе прочих провожал молодого поэта в последний путь и его родственник А.С.Пушкин. С той поры ежегодно 15 марта (день смерти) друзья Д.В.Веневитинова съезжались в Симонов монастырь почтить его память. В один из таких приездов в 1830 году Михаил Петрович зашел после обедни к П.П.Бекетову, о чем сделал запись в своем дневнике10.
Современники отмечали живописность дач П.П.Бекетова и С.А.Селивановского, их заметную роль в формировании облика Симоновой слободы. Друг и родственник А.И.Герцена Вадим Васильевич Пассек (в 1842 году похоронен на кладбище Симонова монастыря недалеко от могил Веневитинова и Селивановского) в своем историческом описании обители (напечатанном типографией Селивановского в 1843 году) так описывает ее окрестности: с одной стороны – "мрачное, покрытое сосновым бором укрепление, окруженное рвом и валом, где устроены теперь пороховые погреба; с другой же стороны – к самой реке <…> спускается живописная дача Г.Селивановского и над обрывами берега зеленеет старинный сад Бекетова, где живал наш знаменитый Историограф".
О том, что на даче у Бекетова жил Н.М.Карамзин, Вадим Васильевич мог слышать от сына С.А.Селивановского, с которым был знаком. Но известный карамзинист Н.Д.Иванчин-Писарев сей факт не упоминает. Е.П.Янькова в своих воспоминаниях приводит легенду, что Карамзин написал "Бедную Лизу" именно на даче у Бекетова. Однако известно, что Бекетов приехал в Москву в 1798 году. Сам же Карамзин свидетельствует, что в молодости весну и лето проводил в местечке под названием Самарова Гора, расположенном между Николо-Перервинским монастырем и Люблино. Однако то, что историограф мог бывать на даче под Симоновым у своего друга, вполне вероятно, – например, после войны 1812 года, когда Н.М.Карамзин жил в Москве11.
Сохранилось изображение дачи П.П.Бекетова (гравюра начала XIX века), перекликающееся с описанием А.П.Кетова: видно, что двухэтажный дом с балконом находится за церковью в Старом Симонове, с краю Симоновой слободы на берегу Москвы-реки12.
Умер П.П.Бекетов 6 января 1836 года и был похоронен в Новоспасском монастыре. Вместе с И.И.Дмитриевым его кончину оплакивал М.П.Погодин. Михаил Петрович хотел, чтобы в Симонове монастыре была отслужена обедня за упокой и панихида по Платону Петровичу, но симоновский архимандрит Мельхиседек отказал Погодину. При этом у них произошел странный разговор, смысл которого сводился к тому, что Мельхиседек опасается тайной полиции. Отпевание Платона Петровича, очевидно, происходило в его приходской церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове13.
А.П.Кетов так и не был официально усыновлен отцом, и загородное владение перешло к двоюродному племяннику П.П.Бекетова Александру Аполлоновичу Бекетову. По словам И.И.Дмитриева, наследство состояло в "ветхом доме, в русской библиотеке, уцелевшем портфеле с любимыми эстампами, в десяти или побольше заимодавцах и в куче рукописей". С горечью писал он А.Д.Балашову о судьбе А.П.Кетова:
"…Платон Петрович оставил сына своего в самом критическом положении: он остался только с ломбардным билетом в шесть тысяч да с пятьютысячным заемным письмом… Итак, бедный сирота получил одиннадцать тысяч рублей на всю жизнь, и то еще не совсем верные. Живет на хлебах у знакомого доктора"14.
Со временем бекетовская дача перешла к Селивановским. На плане Рогожского участка, составленном А.Хотеевым в 1852 году, место, где, по описанию, она находилась, показано лишь как часть большого владения Селивановских. Приобрел дачу сын Семена Аникеевича Николай Семенович15.
О взаимоотношениях П.П.Бекетова и С.А.Селивановского известно мало. Знакомство их состоялось, скорее всего, на почве издательской деятельности. Так, например, в Сенатской типографии, которую содержал в то время Селивановский, в 1801 году печаталась первая тетрадь "Пантеона российских авторов" Бекетова. Вероятно, случались и обычные соседские встречи, хотя у А.П.Кетова, хорошо знавшего С.А.Селивановского, об этом ничего не говорится. Между тем сын Семена Аникеевича принимал участие в судьбе бекетовского отпрыска: последний работал домашним учителем у его дочерей.
Сохранилось письмо Н.С.Селивановского к М.П.Погодину 1848 года:
"Окажите пособие молодому человеку, который по воспитанию заслуживал бы лучшей участи и остался жертвою беспечности отца, человека доброго, но не позаботившагося дать направление сыну, который остался ничем"16.
Семен Аникеевич Селивановский происходил из крепостных крестьян. Он родился 10 апреля 1772 года в селе Дединово на Оке (здесь в свое время был построен первый русский корабль "Орел"). В 1785 году Селивановский получил вольную и прибыл в Москву к своему дяде, типографщику Матвею Петровичу Пономареву, у которого стал работать наборщиком. Корректором в той же типографии служил юный Евфимий Болховитинов, будущий митрополит Киевский Евгений (с 1822 года). Между молодыми людьми завязались дружеские отношения, которые они сохраняли до конца своих дней. Со временем Семен Аникеевич получил возможность открыть собственное дело: в 1793 году взял в аренду вольную типографию Завьялова в Зарядье. Однако скоро вольные типографии закрыли, и Селивановский уехал в город Николаев. В 1800 году он вернулся в Москву и арендовал уже Сенатскую типографию, находившуюся вблизи Охотного ряда. 31 января 1805 года С.А.Селивановский женился на Екатерине Федоровне Шишкиной, а 25 ноября у них родился сын, названный Николаем.
В 1802 году С.А.Селивановский возобновил собственное дело. "Типография Семена Селивановского" просуществовала, по одним сведениям, до 1859, по другим же – до 1869 года, выпуская исторические издания, журналы и альманахи – всего около 900 наименований. В 1810 – 1811 годах С.А.Селивановский являлся одним из крупнейших типографщиков Москвы. За три дня до вступления Наполеона в город типография Семена Аникеевича еще работала, печатая воззвания московского генерал-губернатора Ф.В.Ростопчина к народу. К 1825 году она по количеству выпущенной печатной продукции была четвертой в России и первой в Москве. Помещалось производство С.А.Селивановского во дворе князя Козловского на углу Большой Дмитровки и Столешникова переулка. Здание существовало до 1973 года; в настоящее время на его месте находится Российский государственный архив социально-политической истории (в недавнем прошлом партархив и Институт марксизма-ленинизма).
При С.А.Селивановском в Сенатской типографии увидело свет "Слово о полку Игореве"; он был издателем "Дум" и "Войнаровского" К.Ф.Рылеева (последний в одном из писем называл Семена Аникеевича "истинно почтенным человеком"). В "Типографии Селивановского" печатались Н.М.Карамзин, с которым хозяин состоял в дружеских отношениях (после войны 1812 года историограф некоторое время даже жил в его доме на Большой Дмитровке), И.И.Дмитриев, Д.В.Давыдов, Ф. и С.Н.Глинки, П.Я.Яковлев, Д.В.Веневитинов, В.А.Жуковский, А.Ф.Мерзляков, А.Ф.Вельтман, А.А.Бестужев-Марлинский, В.В.Пассек, К.Ф.Калайдович, Н.Д.Иванчин-Писарев. А вот с А.С.Пушкиным у Семена Аникеевича дела не сложились. После предложения типографщика издать поэмы "Руслан и Людмила", "Кавказский пленник" и "Бахчисарайский фонтан" за 12000 рублей (гонорар далеко не маленький) поэт писал своему брату: "Селивановский предлагает мне 12000 рублей, а я должен от них отказаться – эдак я с голоду умру". При жизни А.С.Пушкина типография Селивановского печатала его стихи только в сборнике "Литературный музеум на 1827 год", составленном В.В.Измайловым.
Семен Аникеевич был близко знаком и с такими людьми, как библиограф В.С.Сопиков, архитектор М.М.Маслов, издатель латинского лексикона Ф.Ф.Розанов, поэт В.П.Петров, адмирал Н.С.Мордвинов, археолог И.М.Снегирев, историк П.М.Строев. К работе над задуманным С.А.Селивановским Энциклопедическим словарем в 1822 – 1825 годах привлекались будущие декабристы В.И.Штейнгель, К.Ф.Рылеев, П.А.Муханов, В.К.Кюхельбекер. После восстания Штейнгель показал на допросе, что Рылеев предлагал ему принять Селивановского в тайное общество, и Семен Аникеевич оказался под следствием. В типографии был произведен обыск, первые тома Энциклопедического словаря изъяли. Помогло Семену Аникеевичу заступничество генерал-губернатора Д.В.Голицына и сенатора С.С.Кушникова. Но еще долго по Москве ходили слухи, будто манифесты декабристов печатались в типографии Селивановского17.
В исповедных книгах церкви Рождества Богородицы дача С.А.Селивановского, как уже отмечалось, упоминается после 1815 года. Из его переписки с А.А.Писаревым известно, что уже в 1818 году Селивановский жил летом на даче, куда Александр Александрович намеревался к нему заехать, – Семен Аникеевич, в свою очередь, уведомлял, что пробудет на даче до сентября. Бывая изредка у своего родственника Бекетова, А.А.Писарев вполне мог заходить и к Селивановскому, с которым его связывали деловые и приятельские отношения18.
В последние годы жизни Семен Аникеевич передал дела своему сыну Николаю Семеновичу и большую часть времени проводил с женой Екатериной Федоровной за городом, радушно принимая гостей. Неоднократно навещавший Селивановских И.М.Снегирев пишет в своем дневнике 5 августа 1823 года: "По приглашению Селивановского жены зашел к ним и обедал. С.А. рассказывал анекдот о Потемкине, Петрове, Новикове… От Селивановского тихонько ушел к А.И.Татаринову в Тюфелеву рощу". Первоначально, вероятно, Селивановские имели небольшую дачу в Симоновой слободе, но, купив участок Бекетова, оказались владельцами роскошной загородной усадьбы19. Там Семен Аникеевич и умер 7 июня 1835 года. Похоронили его в Симонове монастыре рядом с Д.В.Веневитиновым. Сохранилось извещение, направленное А.А.Писареву Е.Ф.Селивановской, в котором говорится, что отпевание происходило в церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове в 9 часов утра.
Распоряжался похоронами сын Семена Аникеевича Николай, уплативший монастырю 500 рублей (тогда как место в третьем разряде стоило 50 рублей). В последующие годы от сына и вдовы по Семену Аникеевичу в монастыре заказывались панихиды. На могиле был установлен памятник: гроб из черного гранита, стоящий на каменной плите.
"Московские ведомости" дали следующее объявление: "Московский первой гильдии купец Семен Иоаникеевич Селивановский волею Божией 7-го числа сего июня скончался, оставя по себе единственного сына Николая, и при жизни покойного управлявшего делами его, который, принимая на себя все обязательства родителя, покорнейше просит… обращаться к нему…"20
Екатерина Федоровна Селивановская умерла 15 января 1860 года и была похоронена рядом с мужем. Уже 16 января и 20 февраля родственники сделали по ней в Симонов монастырь богатые вклады. Вероятно, эти вклады Селивановских были не первыми – они и прежде жертвовали обители, где находилось их фамильное захоронение21.
Сын С.А.Селивановского Николай Семенович в 1827 году окончил Московский университет и стал помогать отцу в типографии. Около 1835 года Николай Семенович женился на Евгении Антоновне Гизетти. У них родились дочери Юлия (1836) и Евгения (около 1838). Кроме издательской деятельности, Николай Семенович занимался литературной критикой, сотрудничая в "Московском вестнике", "Московском телеграфе", "Телескопе", "Молве", "Сыне отечества". Кроме того, он являлся "главным комиссионером" пушкинского "Современника" в Москве. Заметную роль в культурной жизни Москвы 30-х годов играли субботние вечера Селивановского, собиравшие представителей разночинской интеллигенции. В круг знакомых Николая Семеновича входили В.П.Андросов, В.П.Боткин, А.Ф.Вельтман, А.Д.Галахов, А.В.Кольцов, Н.Х.Кетчер, Ф.А.Кони, К.А. и Н.А.Полевые, художник К.И.Рабус (иллюстрировавший историческое описание Симонова монастыря В.В.Пассека), Н.М.Сатин, А.И.Полежаев, М.П.Погодин, композитор А.Е.Варламов, врачи И.Е.Дядьковский и Ф.И.Иноземцев, профессор Д.Л.Крюков, И.П. и П.П.Клюшниковы, артисты П.А.Мочалов, М.С.Щепкин и П.Г.Степанов. В "Типографии Селивановского" печатались журналы "Телескоп" и "Молва". По делу о "Философских письмах" П.Я.Чаадаева, первое из которых было помещено в 15 номере "Телескопа" за 1836 год, Н.С.Селивановский попал под следствие. Его спасло заступничество генерал-губернатора Д.В.Голицына.
Постоянным посетителем литературного кружка Селивановского с января 1835 года становится В.Г.Белинский. Сначала они сдружились, но затем произошел разрыв. В 1841 году Белинский так характеризовал Николая Семеновича и его вечера в письме к В.П.Боткину: "Я вспомнил о моей ни на чем не основанной ненависти к Селивановскому (протоканалье)… В нем много эгоизму, бездна самолюбия, маловато чести, нисколько благородства, он мелочен, сплетник, не может быть ничьим другом, а тем менее кому-нибудь из нас, но в нем много доброты природной, он умен… а главное – он удивительно грациозен и достолюбезен во всех своих мерзостях… я бы с удовольствием опять сошелся с ним. Знаешь ли, что я иногда с умилением вспоминаю о его субботах… Знаешь ли ты, что от одного такого вечера в Питере я бы целую неделю был счастлив?"22
В другом тоне о вечерах Н.С.Селивановского (как оказывается, летом проходивших на его даче под Симоновым) рассказывается в письме Н.В.Беклемишева. "У Селивановского всегда подавались гостям два напитка: домашний квас и красное вино. Летом мы ездили к нему в Симоновскую слободу, и там я встречал у него за столом и больших и малых людей.
Часто там бывали Щепкин, Дядьковский, И. и П.Клюшниковы, Иноземцев, Крюков, Степанов и Мочалов. Там же я встречал Белинского, раза два Кольцова, сидевшего рядом с Мочаловым… Многих литераторов и музыкантов видел я там… Всех их привечал Николай Семенович. Хорошо нам бывало у Селивановских. Много здесь бывало рассуждений о том, о сем и о прочем. Лилось вино, велись беседы, читали повести и стихи. Мочалов с Щепкиным читали монологи". Беклемишев характеризует Николая Семеновича как человека "доброго, гостеприимного, оказывавшего и добрым знакомым и мало знакомым идущую от сердца хлеб-соль". С такой же теплотой отзывается он и о жене Н.С.Селивановского Евгении Антоновне23.
Николай Семенович Селивановский умер 15 марта 1852 года (в день смерти Д.В.Веневитинова) в чине коллежского асессора. Похоронили его в Симонове монастыре. От распорядителя похорон Никиты Ивановича Пузырева (очевидно, родственника или друга семьи) в монастырь было внесено 150 рублей "по особливому усердию к обители"24.
После смерти Николая Семеновича и его матери дача под Симоновым перешла к Евгении Антоновне, которая и значится владелицей вплоть до 1896 года. Вероятно, она проживала здесь до самой своей кончины, так как в Москве других домовладений за ней не числилось.
Евгения Антоновна Селивановская (1817 – 1896) – дочь купца 3-й гильдии Антона Адамовича Гизетти (1763 – 1841) и Елизаветы Андреевны Крюгер (1783 – 1852). Известны брат Евгении Антоновны – сенатор и общественный деятель Герман Антонович Гизетти, и ее сестра, в 1833 году вышедшая замуж за Ивана Дмитриевича Бартенева (знакомый Белинского и Герцена). В сентябре 1863 года на Тихвинском кладбище Симонова монастыря была погребена дочь коллежского асессора Гизетти Елизавета (младенец); распорядителем похорон являлся Н.И.Пузырев. Таким образом, в Симонове монастыре хоронили не только Селивановских, но и их родственников Гизетти25.
Сохранились два письма Евгении Антоновны к А.Ф.Вельтману, где она просит Александра Фомича достать билеты в Оружейную палату, передает привет его жене и извиняется, что давно ее не навещала. Отсюда можно сделать вывод, что семьи Селивановского и Вельтмана, печатавшегося в типографии и входившего в литературный кружок Николая Семеновича, состояли в тесных дружеских отношениях26.
Первая дочь Евгении Антоновны и Николая Семеновича Селивановских, Юлия Николаевна, вышла замуж за Павла Ивановича Петрова. Некоторое время Ю.Н.Петрова продолжала дело семьи и заведовала типографией на Большой Дмитровке. Так, в "Московских ведомостях" за 1864 год она дает объявления о приеме книг на печатание27.
Вторая дочь Селивановских, Евгения Николаевна, вышла замуж за сына известного историка Константина Федоровича Калайдовича Николая. Помолвка состоялась 5 октября 1852 года в доме невесты на Большой Дмитровке. Присутствовавший М.П.Погодин записал в дневнике:
"Обедал у Селив., все старые знакомые: Строев, Кочергин, Семен. Обласкали…" Венчались 7 января 1853 года в приходской церкви матери жениха (Калайдовичи жили на Плющихе)28.
Супружеская жизнь Калайдовичей продолжалась недолго – 24 августа 1854 года Николай Константинович скончался и был погребен в Симонове монастыре (распорядитель погребения – все тот же Н.И.Пузырев). По поводу его смерти И.С.Аксаков (фамильное захоронение Аксаковых находилось рядом с могилами Веневитиновых и Селивановских) писал своим родным: "О смерти Калайдовича я узнал из газет еще в Чернигове: она меня сильно поразила. Бедная мать! Я думаю, он ее поддерживал. Калайдовича я знал с семилетнего возраста".
Впоследствии Евгения Николаевна вторично вышла замуж – за Юрия Николаевича Миткова, но 6 июля 1864 года опять овдовела. О Евгении Николаевне Митковой известно, что в 1868 году она была сотрудницей Общества попечительства о бедных в Москве, а на рубеже XIX – ХХ веков состояла членом Общества распространения полезных книг. В отделе рукописей РГБ хранится письмо Е.Н.Митковой к В.О.Ключевскому по делам Общества29.
В 1868 году овдовела и Юлия Николаевна Петрова. 10 июня П.И.Петров был похоронен рядом с Селивановскими. Вероятно, на похоронах присутствовало много народа, так как вдова заказала поминальный обед в двух трапезных монастыря при Тихвинской церкви. Тогда же Юлия Николаевна выкупила место на кладбище для себя, а 6 июля – для кого-нибудь из родственников30. После смерти мужа она, очевидно, отошла от дел (где-то в это время перестала существовать типография Селивановского) и переехала на дачу под Симоновым к матери. Во второй половине 1881 года в Симоновой слободе было открыто Симоновское училище для детей обоего пола. В Ведомостях о начальных училищах города Москвы сообщалось, что оно находится в арендуемом у Селивановской доме, попечителем является проживающая там Юлия Николаевна Петрова. Училище просуществовало пять лет, а затем его перевели на Сорокосвятскую улицу и переименовали в Крутицкое смешанное31.
Юлия Николаевна Петрова умерла 20 июля 1890 года и была похоронена рядом с мужем. 17 января 1896 года умерла Евгения Антоновна Селивановская. Распоряжалась похоронами вторая дочь Селивановских Е.Н.Миткова32.
Как вспоминали рабочие завода "Динамо", именно Е.Н.Миткова продала загородное имение своей семьи Бельгийскому акционерному обществу – за ненадобностью. Да и место стало уже далеко не дачным: напротив вырос котельный завод Бари. Однако дача Селивановских вплоть до конца XIX века сохраняла свою живописность. По словам тех же рабочих, по участку пролегал овражек, в котором находились известковый грот, именовавшийся гротом Бедной Лизы, и "избушка хорошо оштукатуренная, но печи в ней не было", – беседка Бедной Лизы. Удалось обнаружить ее изображение. В книге Ю.М.Лотмана помещена гравюра начала XIX века с изображением беседки, посвященной "Бедной Лизе", – без указания местонахождения. Священник церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове Яков Васильевич Остроумов в своей книге приводит позднейшую фотографию той же беседки под названием Карамзинской, сопроводив фотографию легендой, будто Карамзин именно здесь писал свою повесть, а также указанием, что беседка стояла на месте теперешнего завода. Яков Васильевич, хорошо знавший Селивановских и их поместье (еще в 1880-х годах он работал учителем в Симоновском училище), с горестью писал: "Для устройства электрического завода понадобилось вырубить и уничтожить тот великолепный парк, в котором русские писатели отдыхали от своих трудов под развесистыми громадными ореховыми деревьями, темно-зелеными пихтами и туйями, под раскидистыми кленами, листья которых каждую осень отливали то пурпуровыми, то золотыми колерами, как бы пытаясь вознаградить и развлечь путника, сожалеющаго о проходящем лете и с грустью взирающаго на увядающую красоту природы, где в громадных кустах душистой сирени раздавались нежныя трели соловьев, а с стройных высоких сосен и развесистых елей неслось кукованье русской ведуньи кукушки. Рои других птиц своими мелодичными голосами заставляли каждого посетителя этого парка забывать о своих треволнениях городской жизни и вдыхать в себя свежий, пропитанный благоуханьем воздух. Всякий посещавший и помнящий этот парк чуть не со слезами на глазах вспомнит и пожалеет о нем"33.
Новые хозяева имения Селивановских – акционерное Бельгийское общество – взялись за дело решительно: парк, грот и избушка Бедной Лизы, "живописная дача Селивановского" погибли, уступив место заводским корпусам.
Продав свое загородное владение, Е.Н.Миткова оказала плохую услугу и слободе, и церкви Рождества Богородицы – приходской для семьи Селивановских, и Симонову монастырю. В начале 1930-х годов исчезли последние остатки старой Симоновой слободы; в церкви Рождества Богородицы, оказавшейся на территории завода, устроили компрессорную. Монастырь с некрополем, где были похоронены Селивановские, Веневитиновы, Аксаковы, Пассеки и представители многих других знаменитых российских родов, уступил место дворцу культуры "Пролетарская кузница", который первоначально являлся клубом завода "Динамо", а впоследствии – ЗИЛа; в уцелевшей трапезной размещались то общежития, то какие-то конторы. "Лизин пруд" засыпали при строительстве стадиона в так называемой Швецовой слободе (носившей и другое название – Лизина слободка); в 1980-х годах на его месте был построен административный корпус все того же завода "Динамо". Не осталось ничего, что напоминало бы о Карамзине, Дмитриеве, Погодине, Бекетове, Селивановских, Веневитиновых, Пассеках. Есть памятник Кирову, но нет памятника Н.М.Карамзину и его "Бедной Лизе", оставившему неизгладимый след в русской литературе; есть мемориальная доска в честь приезда на завод Ленина, но нет ни малейшего воспоминания о том, что места эти любили и посещали Пушкин, Жуковский, Лермонтов, Лажечников, Белинский, Герцен…
1История завода "Динамо". М., 1961. С.11; Розанов Н.П. Старое Симоново в Москве // Русские достопамятности. М., 1883. Вып.2. С.24.
2Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869. С.244; Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С.60-61; Клейменова Р.Н. Книжная Москва первой половины XIX в. М., 1991. С. 96-99; Симони П.К. Платон Петрович Бекетов // Старые годы. 1908. N 2. С.105-110; N 3. С.160-165.
3Кетов А.П. Воспоминания // Русский архив. 1904. N 9. С.27, 31, 34, 40, 44, 48, 52.
4Там же. С.32. Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д.Благово. Л., 1989. С.289-291.
5Кетов А.П. Указ. соч. С. 28-36, 43, 46-53.
6Дмитриев И.И. Сочинения. СПб., 1893. Т.2. С.48.
7Барсуков Н.П. Альбом автографов Н.Д. Иванчина-Писарева // Старина и новизна. Т.10. СПб., 1905. С.534; Иванчин-Писарев Н.Д. Вечер в Симонове. М., 1840. С.5; Иванчин-Писарев Н.Д. Утро в Новоспасском. М., 1841. С.87.
8Дмитриев М.А. Указ. соч. С.58; Кетов А.П. Указ. соч. С.42-43.
9Снегирев И.М. Дневник. М., 1904. Т.1. С.3, 15, 31, 65, 83; Кетов А.П. Указ. соч. С.43.
10Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П.Погодина. СПб., 1890. Т.3. С.68; Кетов А.П. Указ.соч. С.43.
11Карамзин Н.М. Избранные сочинения. М., 1820. Т.9. С.298; Москва, или Исторический путеводитель по знаменитой столице государства Российского. М., 1831. Ч.4. С.237; Пассек В.В. Историческое описание московского первоклас- сного общежительного Симонова монастыря. М., 1843. С.34-35; Рассказы бабушки. С.255.
12Старые годы. 1908. N 4. С.235.
13Барсуков Н.П. Указ. соч. СПб., 1891. Т.5. С.117.
14Дмитриев И.И. Указ.соч. Т.2. С.323; Письма И.И. Дмитриева к П.А. Вяземскому // Старина и новизна. СПб., 1898. Т.2. С.184.
15Атлас столичного города Москвы. М., 1852 – 1853.
16ОР РГБ. Ф. 231/II, кар.29, ед.хр.46, л.4, 4 об.
17Дмитриев М.А. Указ. соч. С.99. Клейменова Р.Н. Указ. соч. С.101-105; Любавин М. Издатель и типограф Семен Селивановский // Альманах библиофила. М., 1981. Вып.10. С.142-154; Кононович С.С. Типографщик Селивановский // Книга: исследования и материалы. 1979. Вып.23. С.100-107, 110; Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1937. Т.13. С.161; Романюк С.К. Из истории московских переулков. М., 1998. С.188-189; Селивановский Н.С. Записки // Библиографические записки. N 17. Ст.515-522.
18ОР РГБ. Ф.226, кар.1, ед.хр.78, л.11 об.; кар.6, ед.хр.27, л.19; пап.1, ед.хр.65, л.3.
19Снегирев И.М. Указ.соч. С.31.
20Московские ведомости. 1835. N 48. С.2409; Снегирев И.М. Т. 1. С. 201; ЦИАМ. Ф. 420, оп.1, д.1191, л.12, 12 об.; д.1735, л.149 об.; ОР РГБ. Ф. 226, кар.6, ед.хр.26, л.1.
21ЦИАМ. Ф.420, оп.1, д.1369, л.2; д.414, л.4.
22Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. М., 1956. Т.12. С.17-18.
23Письмо Н.В. Беклемишева неизвестному // Литературное наследство. Т.56. С.274-276.
24ЦИАМ. Ф.420, оп.1, д.1308, л.2.
25Оксман Ю.Г. Декабристы в Москве. С.202-204; Русский биографический словарь. М., 1916. Т.5. С.179; ЦИАМ. Ф.420, оп.1, д.1384, л.5.
26ОР РГБ. Ф. 47/II, кар.6, ед.хр.1, л.1-3.
27Романюк С.К. Указ. соч. С.189.
28ОР РГБ. Ф.231/II, кар.14, ед.хр.50, л.40, 51, 53; Ф.231/I, кар.34, ед.хр.3, л.44.
29Адрес-календарь Москвы на 1903 год. М., 1903. Ч.4. С.285; Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц на 1868 год. Ч.1. С.626; Вся Москва. Адресно-справочная книга на 1896 год. М., 1896. С.791-792; ОР РГБ. Ф.131, пап.32, ед.хр.73, л.1-4; ЦИАМ. Ф.420, д.1389, л.4, 4 об; д.1322, л.6,7; Иван Сергеевич Аксенов в его письмах. М., 1892. Т.3, ч. 1. С. 70.
30ЦИАМ. Ф.420, д.1412, л.4, 4 об, 6.
31Ведомость о начальных училищах города Москвы к 1 января 1885 года. М., 1885. С.142.
32ЦИАМ. Ф.420, д.1522, л.6 об.; д.1551, л.1 об.
33"Динамо" (25 лет революционной борьбы). М., 1923. С.13-14; История завода "Динамо" Т.1. С.10; Остроумов И.В. Храм Рождества Богородицы на Старом Симонове. М., 1912. С.87-89; Шипилин Л.В. Большевистский путь борьбы и побед. М., 1933. С.5-6.
http://rusk.ru/st.php?idar=800327

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 30 ЯНВАРЯ 2011 Г.

Новый московский градоначальник
Русское слово, №49, Пятница, 3-го марта 1917 г., Москва

Вчера комиссар г. Москвы М. В. Челноков назначил московским градоначальником члена совета "Земгора", известного общественного деятеля С. М. Леонтьева.

В Марфо-Мариинской обители

Вчера особый отряд явился в Марфо-Мариинскую обитель с целью предложить великой княгине Елизавете Федоровне переехать под охрану в Кремлевский дворец.
Великую княгиню отряд застал у входа в церковь.
Она попросила оставить оружие у входа и войти для переговоров в храм.
Здесь великая княгиня объяснила делегатам, что она никуда из обители уезжать не желает.
Позже с предложением переехать в Кремль приезжали в обитель два видных общественных деятеля, но княгиня осталась непреклонна:
-- 12 лет назад я выехала из Кремля и возвращаться обратно не желаю.
Великая княгиня оставлена в обители под охраной особого караула.

Арест бывших администраторов

Московский губернатор Н. А. Татищев был вчера арестован домашним арестом у себя на квартире.
Доставленные вчера в думу А. Н. Шебеко и его помощники А. Н. Тимофеев и В. И. Назанский под усиленным конвоем препровождены в Кремлевские казармы.
Арестованные полицеймейстер Севенард и пристав Строев пока в думе, а сегодня будут отправлены в тюрьму.
Арестованный полицеймейстер Золотарев из здания думы вчера был отправлен в Кремль.
Арестован был начальник охранного отделения полковник Мартынов.

Арест полицейских

К городской думе ведут полицейских.
Несколько десятков человек, захваченных в разных местах, -- большей частью городовые и лишь несколько околоточных.
Полицейская форма только на некоторых, а большинство в штатских, и только синие штаны и сапоги, которые не так-то легко оказалось заменить, помешали успеху переодевания.
Толпа не столько негодует, сколько злорадствует:
-- Попались, голубчики! Дождались!
-- Поводили нас, а теперь вас поведем!
Ноги в синих штанах и сапогах уныло месят снег мостовой.
Чем ближе к думе, тем теснее.
Вот подошла новая толпа.
-- Пристава поймали! Вишь, офицером с фронта нарядился!
-- Дорогу! Дорогу! Арестованных ведут!
Кое-как конвой протискивается в двери думы. В коридоре страшная давка.
Выходят политические арестанты, только что освобожденные из тюрем и приведенные в думу для регистрации и получения пропусков.
Многие из них еще в арестантских халатах, но лица возбужденные, радостные, ликующие.
И в тесном думском коридоре они встретились: одни уходили, радостные и свободные, а других привели, растерянных и недоумевающих.
В самом верхнем этаже думы -- временное арестное помещение для полицейских чинов.
Тут и старшие чины градоначальства, с градоначальником во главе, и пристава, и околоточные, и сотни городовых.
Одних привели; другие, -- и таких немало, -- явились сами "подписаться", "сдаться", как они не без затруднения определяют такую неожиданную перемену в своей судьбе.
На полу вдоль стены коридора сидя и даже лежат городовые.
Относительно будущего они довольно спокойны, и только в одном углу молодой городовой осторожно вопрошает товарища по несчастью:
-- А как думаешь, сдаст нас Родзянко в солдаты?
Товарищ оглянулся и ничего не ответил.
Начался опрос всех арестованных.
Изумительную картину представляло в это время статистическое отделение управы.
Два стола, и за ними члены временного трибунала.
Этот трибунал, впрочем, имеет самый мирный вид, несмотря на массу вооруженной стражи.
За одним столом председательствует офицер в полной походной форме, а за другим -- один из наших профессоров, мирнейший человек.
Задача трибунала -- определить, кто из арестованных подлежит немедленному освобождению. Полицейские чины дефилируют перед столом и сообщают свои имена, звания и адреса. Кроме полицейских, если и арестованные штатские: один обвиняется в "спекуляции" предметами продовольствия, другие -- в покушениях на кражи и грабежи.
Члены трибунала ведут допрос в самом мирном, в самом вежливом тоне.
Тут же составляются краткие протоколы, и лица, подлежащие освобождению, немедленно отпускаются, а подлежащие дальнейшему задержанию передаются конвойному начальнику, который партиями отправляет их в места заключения.
Полицейские чины высших рангов большей частью признаются подлежащими дальнейшему задержанию, а городовые отпускаются.
Так идут опрос и регистрация полицейских чинов в этом импровизированном полицейском участке.

Арест жандармской полиции

В ночь на 2-е марта воинские отряды явились на все вокзалы московского железнодорожного узла для ареста чинов жандармской полиции. Начальники жандармских отделений и их подчиненные были обысканы, от них было отнято оружие, и они под конвоем были препровождены в город.
Тут же были арестованы и коменданты станций, но их вскоре освободили, потому что они несут службу по отправке и приему воинских чинов.
Вокзалы железных дорог временно остались под охраной войск.

Самозванец

Вчера в штабе войск московского округа были получены сведения, что какое-то лицо в кавказской форме развешивает по улицам объявления "от штаба округа" и за подписью "за начальника штаба Гарри".
Это был Гарри, исключенный из общества артистов театра-варьете.
Отдано распоряжение об аресте Гарри.

Ликвидация "союзнической" квартиры

Вчера два студента и два офицера прибыли в автомобиле к дому № 8 в Ливоховом переулке, где помещается квартира союза русского народа. Прибывшие конфисковали и уничтожили союзнические знамена, прокламации, значки и разные бумаги, находившиеся в квартире союза.

Арест кн. Андронникова

Вчера в Москве арестован известный распутинец кн. Андронников.

Захват участков

Все полицейские участки захвачены.
Между прочим, в Мещанском участке при содействии пожарных были обысканы все помещения, и на чердаке нашли ящик с новыми винтовками, наганами и браунингами. Все это отправлено в городскую думу.
В участке в Балканском переулке отобрали около 40 новых винтовок.
Значительное сопротивление было оказано отряду, приехавшему захватить Сретенский участок, в Б. Головином переулке. Здесь было взято много винтовок и револьверов, а кроме того, 50 пудов муки, пуд сахара и мыло. Все взятое в участке частью отправлено было в думу -- до 80 винтовок с патронами, а остальное -- в союз городов.
Всего за вчерашний день только одним отрядом в участках было отобрано 1,150 винтовок, 400 револьверов и 200 шашек.
Представителями народной милиции вчера был арестован пристав в Петровско-Разумовском. Арестованный доставлен в городскую думу. При осмотре кладовых и квартиры пристава обнаружены большие запасы муки, сахара, хлебных и сахарных карточек и много вина. Все найденные продукты реквизированы и на четырех подводах под конвоем милиционеров доставлены в городскую думу.

Собрание комитета общественных организаций

Вчера состоялось второе общее собрание комитета общественных организаций. председатель С. Н. Прокопович довел до сведения собрания последние вести из Петрограда: слухи о предстоящем регентстве Великого Князя Михаила Александровича, состав нового кабинета, телеграмму о предстоящем созыве учредительного собрания.
Сообщение С. Н. Прокоповича было покрыто бурей аплодисментов.
Затем было предоставлено слово А. Р. Ледницкому, только что прибывшему из Петрограда.
А. Р. Ледницкий остановился на некоторых особо волнующих моментах последних дней петроградской жизни.
Он говорил, например, о прибытии делегатов от великих князей Михаила Александровича, Кирилла Владимировича и Дмитрия Павловича, просивших указать им время, когда они могут быть приняты. Первым явился в Думу великий князь Кирилл Владимирович.
-- Таким образом, -- говорил А. Р. Ледницкий, новая власть достойно занимает свой высокий пост.
-- А. Р. Ледницкий нарисовал собранию встречу нового министра юстиции А. Ф. Керенского с прежним министром юстиции Добровольским.
Сидя в кресле, Добровольский обратился с каким-то вопросом к А. Ф. Керенскому и получил в ответ:
-- Вы имеете честь разговаривать с представителем комитета Государственной Думы. Потрудитесь встать.
В Петрограде одно время наблюдалась было некоторая дезорганизация, но там тотчас же началась энергичная борьба с хулиганством, в этой борьбе видное участие принял совет рабочих депутатов. Так нужно поступить и в Москве.
В военном отношении Петроград разделен теперь на участки: каждый участок охраняется соответствующим отрядом, с дежурным офицером во главе. Главная забота в Петрограде продовольственная. Во главе этого дела там поставлен депутат Востротин. Общую картину Петрограда можно охарактеризовать одним словом: ликование. Но петроградцы уже сознают, что пора подумать о том, чтобы за ликованием, за народной радостью не последовала печаль. Об этом должен заботиться и московский комитет, -- надо все взять в твердые руки и поскорее дать необходимый порядок.
Далее председатель доложил, что командированный от думы комиссар депутат М. М. Новиков уезжает в Петроград и просит дать ему, если имеются таковые, поручения для передачи Государственной думе. Собрание решило через М. М. Новикова послать приветствие Государственной Думе по поводу образования нового кабинета министров и объявления о предстоящем созыве учредительного собрания.
Постановлено послать привет армии.
Далее были доложены собранию принятые накануне постановления исполнительного комитета. Большинство из них напечатано вчера в "Русском Слове".
Вчера были приняты постановления об организации милиции, что, по соглашению с военным советом, поручено исполнительным комитетом А. М. Никитину, начальнику городской милиции, и о разведении войск по квартирам.
Тут же было сообщено, что военный совет признал необходимым остаться при прежнем командном составе воинских частей, подчинив их всех командующему войсками А. Е. Грузинову.
М. А. Нарожницкий довел до сведения комитета о том затруднительном положении, в которое поставлено московское губернское земство. В губернской земской управе получена телеграмма о назначении А. Е. Грузинова уполномоченным по продовольствию губернии. Совмещать эти обязанности с обязанностями командующего войсками, по мнению управы, затруднительно. необходимо срочно просить Петроград либо назначить нового комиссара по продовольственному делу, либо сложить полномочия командующего войсками.
Н. М. Кишкин заявил, что об этом уже дано знать Государственной Думе. Пока А. Е. Грузинов будет исполнить обязанности командующего, его обязанности как уполномоченного по продовольствию должны быть переданы его товарищу.
-- Мы, -- говорил Н. М. Кишкин, -- ждем разрешения этого вопроса из Петрограда, ибо в Москве положение уже становится тревожным, черная сотня уже собирается. Орлов уже что-то громит. У нас автомобили едут с ликующим народом, а вокзалы не разгружаются. У нас приостановились развозка раненых, выдача пайков и т.д. Надо отдать автомобили во власть А. Е. Грузинова. Не надо действовать так, как действовала старая власть, дайте нам работать для восстановления порядка.
Эти слова были покрыты аплодисментами.
Получил право внеочередного голоса и главный комиссар Государственной Думы М. В. Челноков. Он говорил, что он работает в полном единении с комитетом общественных деятелей. так как в думе комитету работать трудно, то он распорядился занять часть помещений дома генерал-губернатора. В данную минуту он обращается к собранию за разрешением обратиться к населению с облигацией об арестах. Дело в том, что вчера, поднявшись в третий этаж думы, он нашел там массу арестованных. Там были воры, были представители полиции, но были и люди, совершенно неизвестно за что арестованные.
-- Как я ни бился, -- говорил М. В. Челноков, -- никто не мог предъявить ни ордеров, по которым они были арестованы, ни дать объяснений, за что и кем они были арестованы. Я этих лиц, лично мне неизвестных, отпустил. По видимому, делом арестов кто-то злоупотребляет. Мне позвонили, между прочим, с Александровского вокзала, что туда явился какой-то юноша и арестовал всех начальствующих лиц железной дороги. потом выяснилось, что во главе отряда, явившегося арестовывать начальствующих лиц дороги, -- главной артерии для снабжения нашей армии, -- был один из приверженцев известного союзника Орлова, конторщик дороги, уволенный за пьянство. Я, конечно, немедленно освободил арестованных. Надо установить порядок лишения свободы. Мы ведь сами боролись против беспорядков в этой области. Думаю, что право ареста может быть предоставлено лишь командующему войсками А. Е. Грузинову и начальнику милиции А. М. Никитину.
-- Господа, в этом вопросе надо разобраться, -- говорил Н. М. Кишкин, -- а то сейчас в Москве будут производить аресты: сегодня -- союзник Орлов, завтра -- Марков 2-й...
Вопрос передается в исполнительный комитет.
Г. Григорьев сделал доклад о тех способах, которые принимают в 3-м Сущевском участке для борьбы с хулиганством. И санитарное попечительство, и кооперативы этого района заняли участок и постарались организовать в нем обычную текущую работу. Это необходимо, по мнению оратора, сделать и в остальных участках столицы для того, чтобы начать обычную жизнь.
Следующий оратор поднимает вопрос о нежелательности допускать в милицию подростков. На это должно быть обращено внимание начальника милиции А. М. Никитина. Предложение принято.
Г. Сысин вносит предложение о том, чтобы население было возможно шире оповещено о составе московского правительства. Решено состав правительства по фамилиям отпечатать на плакатах.
Затем совещание выслушивает сообщения начальника штаба, войскового старшины В. Ф. Эксе.
Один из рабочих вносит запрос, что делается для создания полного контакта рабочих с войсками и офицерами. П. Н Малянтович объясняет, что о таком контакте заботится специальная комиссия исполнительного комитета.
С. Н. Прокопович вносит предложение о необходимости постановления о скорейшем восстановлении движения в Москве и скорейшей разгрузке станций. Предложение принимается.
В. И. Большаков вносит предложение о скорейшем восстановлении детальности думы в новом составе. Предложение принимается.
Делается сообщение о том, что какие-то молодые люди уничтожают в булочных хлебные карточки. От исполнительного комитета делается заявление, что об этом факте уже известно комитету, и что к населению выпускается специальное воззвание по этому поводу.
Г. Лурих призывается к скорейшему возвращению к повседневным обязанностям, но требует, чтобы рабочим было заявлено, что после рабочего дня они могут свободно собираться для обсуждения своих нужд. Необходимо безотлагательно осуществить полную свободу собраний.
Выслушивается заявление от комитета транспортного отдела при уполномоченном по топливу Новгородцеве о том, что комитет уже приступил к разгрузке железнодорожных станций. Сообщение встречается аплодисментами.
А. М. Беркенгейм делает доклад о положении продовольственного дела. Продовольствия в Москве на четыре дня. От старой власти получено очень тяжелое наследие. Приходится обратиться к населению с воззванием быть готовым к возможным лишениям. Надо приступить поскорее к работе, так как грозит опасность погубить все дело революции. Надо занять все станции военными караулами, ибо уже были странные слухи, что какие-то молодые люди уводили со станции железнодорожных рабочих. Уведенных рабочих надо поскорее вернуть на места.
Собрание решило далее выразить благодарность служащим союзного товарищества и служащим торгово-промышленных организаций, не прекращавшим работы в эти торжественные для народа дни.
Вносится предложение о возможно широком устройстве митингов для осведомления населения о сущности и значении переживаемого переворота.
Г. Воскобойников вносит предложение поддержать авторитет вновь образовавшегося правительства. Необходимо ему верить и только одному ему повиноваться. Он находит, что М. В. Челноков, как комиссар, был прав, освобождая несправедливо арестованных. А раз даны гарантии для достижения заветных стремлений народа, -- обещано учредительное собрание, -- должно начать работать.
Г. Кузовков развивает мысль на тему, чем и как может быть заменена упраздненная полиция. Необходимо набрать новых работников, и их можно взять из слабосильных команд.
Г. Переверзев поднимает вопрос о поручении профессорам и приват-доцентам разработать темы для народных лекций, в которых в доступной форме выяснялась бы сущность переживаемого момента. Он же возбуждает вопрос о разрешении вывоза продуктов из соседних губерний. Эти предложения были переданы в исполнительный комитет.
В заключение была оглашена редакция воззвания к населению о приступе к работе. Ее собрание направило на совместное рассмотрение исполнительного комитета и совета рабочих депутатов.

Женщины в комитете общественных организаций

Вчера лига равноправия женщин обратилась в комитет общественных организаций за разрешением избрать своего представителя в комитет.
Комитет удовлетворил ходатайство лиги.
http://civilwarpapers.blogspot.com/2011 ... st_30.html

Прогулка в Люблино, 1825 г. 5 августа.

Ежели Москва, сия знаменитая столица Царства Рускаго, заслуживает внимание не только Россиянина, но даже и иноземца, то не менее занимательны и ея окрестности. Выдьте за которую угодно заставу, и везде, или точнее сказать, на каждом шагу, встретите предметы достопамятные, или историческим событием, или каким-нибудь случаем, означающим древний быт предков наших; таковым без сомнения можно почесть и загородную дачу покойнаго Действи-тельнаго Статскаго Советника Дурасова, Люблино, столь известную каждому Москвитянину.

Едва только оставите вы за собою Спаскую заставу, как увидите с правой стороны село Коломенское и монастырь, так называемый Перервинской, а с левой старообрядческое кладбище. Не нужно говорить, какия сии противуположные предметы произведут в уме странника мысли; семиверстный путь от Москвы до Люблина сократится оными: взгляд на славное Коломенское приведет на память те минувшия времена, когда Цари наши, оставляя Московский Дворец свой, удалялись в сие убежище мирных сельских удовольствий и проводили здесь время весны и лета; знаменитое село сие напомнит вам и Царя Грознаго и Царя Алексея Михайловича — солнце земли Руския. Несколько подалее лежит монастырь Перервинской, к коему примыкает дача Г-на Дурасова же, так названная Самаровото Горою; и здесь любопытный испытатель минувшаго найдет обильный источник к размышлению. Как прелестна и мила здесь природа! Все улыбается, все живет! Небрежно раскиданные кустарники и кущи леса по зеленеющим лугам обворожают взор и чувства! — Левая сторона дороги слишком единообразна, но здесь старообрядческий монастырь и кладбище могут занять приведением в память тех времен, когда заблуждение, ослепив умы слабых простолюдинов признаками фанатизма, производило мятежи и крамолы; мудрое.

Чудотворца Николая; по одержании же над Мамаем победы, по соизволению Великаго Князя, сооружен тут храм во имя Святаго Угодника и место названо Угрета». И так здесь проезжал наш незабвенный победитель Мамая к ополчению своему; здесь, может быть, с сокрушенным сердцем молил он Всевышняго о спасении отечества и престола от нашествия врага иноплеменнаго, и, может быть, здесь, по древнему обыкновению, останавливался он, обращался к городу (который кажется с сей стороны далее и виден быть не мог), молился на храмы его и так прощался с Москвой белокаменной. Кто поручится нам, что Герой наш не пролил здесь слез горести? Он оставлял место своего рождения, оставлял престол родительский и, наконец, оставлял супругу и детей своих, следственно, не мог быть равнодушным. Вот памятник, делающий прелестное Люблино еще милее для сердца Русскаго!

Скажем в заключение, что и поныне дача сия составляет предмет прогулок многих Московских жителей, что и поныне странник обретает здесь почтенныя добродетели предков наших: гостеприимство и радушие.

Иван Гурьянов

Правление и распространившееся просвещение давно уже уничтожили заблуждение и водворили благословенный мир во всех сословиях.

Но вот вы подъезжаете к половине шестой версты, и прекрасная обсаженная деревцами дорожка на правую руку представляется глазам вашим; — читайте надпись на путеуказателе: <<В Люблино». При одном названии сем сердце ваше не может не почувствовать какого-то тайного удовольствия: при одном названии сем памяти вашей представится прежний быт Бояр наших и отличительная черта онаго — гостеприимство; спросите каждаго Москвитянина о Люблине, и он с восторгом разскажет вам, как в недавнем еще времени Люблино занимало жителей столицы и служило для них одним из лучших загородных гуляньев; разскажет вам, как гостеприимный хозяин с радушием Рускаго помещика встречал знакомых и незнакомых на даче своей и как для всякаго отворен был прекрасный сад его, домашний театр и даже самый дом его. Везде, в целом мире, человек любит весну и лето, а мы жители хладнаго севера наслаждаемся оными с большим, против других народов, удовольствием: постоянное изменение погоды по временам года, а особливо суровость зимы, предшествующей весне, придает более обворожительных прелестей обновляющейся природе и, так сказать, влечет из города в сельское убежище; здесь, дыша чистым воздухом, чувства наши делаются мягче, а сердце удобнее к принятию всего того, что возвышает дух наш; предки наши знали это и пользовались сим; с весьма давних времен вошло в отечестве нашем в обыкновение, что Бояре Руские проводят весну и лето в деревнях или заго-роднях дачах, любят строить их, украшать и, удалясь от городскаго шума и самаго величия — пищи честолюбцев, успокоиваются в объятиях благотворной природы.

Разсматривая Историю, мы точно видим, что Цари наши любили строить загородные дворцы и проводить в них время, Царям подражают Царедворцы и Вельможи: основываясь на сем, можно почти наверное заключить, что и Люблино — цель нашего описания, принадлежало какому-нибудь знаменитому боярину времен отдаленных, и, может быть, весьма близкому к трону Царей наших; ясным доказательством таковаго предположения, по мнению моему, должно служить то, что Люблино находится недалеко и от Москвы, и от села Коломенскаго, столь известнаго нам по Истории и столь любима-го Царем Алексеем Михайловичем. Любопытно б было узнать происхождение названия сей дачи? К сожалению, нам не осталось никаких преданий о сем урочище; но вникая в древния обыкновения, в местоположение сей дачи и разныя историческия происшествия, можно выводить о сем следующия заключения:

1-е, Уже известно, что Цари наши вообще любили охоту и занимались ею, а Царь Алексей Михайлович был к ней даже и пристрастен; место, занимаемое Люблиным, и поныне удобно для се го предмета, и так не было ли оно по сему любимым местом Царей, и не от сего ли названо Люблино? Приятность местоположения сей дачи и разбор слова Люблино весьма благоприятствуют такому заключению.

2-е, В древности было (почти вообще) обыкновение давать названия городам, урочищам и даже людям по какому-нибудь или особенному физическому качеству их, или по какому-либо знаменитому случаю, долженствующему увековечить память их для потомства; основываясь на сем и не относя существования Люблина далее времен Царя Алексея Михайловича, можно положить, что оно заимствовало имя свое от города Люблина, в царствование сего Государя взята-го Россиянами; может быть, кто-нибудь из Воевод наших отличил себя при взятии Люблина и в числе милостей Царских получил сие урочище, с правом именовать его Люблиным в память зна-менитаго своего подвига.

Вот что можно предполагать о описываемой нами даче (Люблино), но основательно утверждать того или другаго не могу: мало уже осталось мест, коих древность и истинныя обстоятельства засвидетельствованы были б летописями; и так удовольствуемся теперь сведениями о сей даче, относящимся только к временам позднейшим.

Дачи сия, принадлежавшая Действительному Статскому Советнику Николаю Алексеевичу Дурасову, ныне по наследству перешла во владение родной сестры его, Генерал-Лейтенантши Аграфены Алексеевны Дурасовой.

Поворотив с большой дороги на правую сторону, вы до самаго Люблина не теряете из виду Москвы, находящейся по правую руку вашу; село Коломенское и монастырь Святаго Николая на Перерве, или просто Перервинской, кажутся к ней примыкающими. Приближаясь к даче, въезжаете в довольно густой бор и по нескольких оборотах дороги начинает сквозь редеющия ветьви дерев показываться цель вашего путешествия — Люблино; еще несколько сажен, вы выезжаете из части леса, и оно в обворожительном, прелестном виде представляется глазам вашим. Вообразите узкую долину, осеняемую с левой стороны дороги густым лесом и разных величин курганами, из коих один весьма примечателен величиною своею и правильною круглостию, а по правую сторону оканчивающуюся разнообразными отлогостями и прекрасным прудом, обгибающим противолежащую возвышенность, на коей находится дом владетеля. Скажем несколько слов о наружности здания: оно прелестно; но ежели в точности разсмотреть все достоинства онаго, то таковой отзыв весьма будет недостаточен. Главный корпус дома, как сказано уже, находится на возвышении, открытом с трех сторон и осеняемом деревьями; план сего здания есть правильный тупой крест, коего четыре оконечности соединяются выгнутыми хорошей формы двойными колоннадами, образующими площадки, или, так сказать, крытые балконы; второй этаж имеет такую ж форму, с тою только разницею, что оный менее и выходящие углы креста не прикрываются колоннадами; третий этаж составляет ротонду или купол всего здания; статуя, изображающая Аполлона, украшает верх купола; с перваго взгляду можно почесть дом сей храмом, а разсматривая подробнее все части сего прекраснаго здания, нельзя не удивиться искусству зодчаго; дом сей походит весьма много на сельские домы около Рима и с легкостию архитектуры имеет в себе нечто величественное, скрывающееся под формою милой сельской простоты. С перваго взгляда на дом сей поражает вас нечто такое, что поселяет в сердце вашем род благоговения; но чем более разсматриваете, тем больше находите в нем легкости и простоты самой обворожительной; кажется, будто архитектор нисколько не думал над планом и строил меряя своим воображением.

Такова наружность главного дома; посмотрим теперь на внутренность: комнаты расположены крестом, сообразно наружности; в центре круглая зала 20-ти шагов в диаметре, из нея четыре двери в выдавшиеся концы здания или угла креста; прямо против входа и влево два зала, по 22 шага длиною, украшенные прекрасною стенною живописью (al fresco), работы известнаго живописца Скотти; другия два отделения, или углы креста обращены в несколько небольших комнат; отсюда идет лестница в средний этаж, заключающий в себе пять комнат, расположенных так же крестом; с правой стороны ход в верхний этаж, составляющий купол дома. Расположение комнат вообще всех трех этажей образует звезду, от чего каждая комната и каждое окно представляет природу в новом виде: там, взор зрителя теряется в необозримом протяжении Москвы, коей злато-блестящия церковныя главы мелькают подобно планетам в лазоревом своде неба; ослепительная белизна зданий составляет прекрасную противуположность с зеленью лугов и полей, отделяющих столицу от прелестнаго Люблина; там село Коломенское с Дворцом и Собором, отличающимися древностию архитектуры и напоминающими нам множество древних событий; там, река Москва, извивающаяся между зеленых берегов ея; там, монастырь Перервинской; там прелестные сельские виды, — и словом, ежели Г. Гунн (сочинитель поверхностных замечаний по дороге из Москвы в Малороссию), описывая Баклань, говорит следующее: «Истинно разматри-вающий взор наблюдателя не знает, на котором предмете ему остановиться. Повсюду видна чрезвычайно обильная многообразность в обширном пространстве природы, и если б сюда привесть хоть самаго Клавдия Лореня или какого-нибудь Вернета, то и тот не вдруг бы решился, какой из предметов почесть самым лучшим», — то что можно сказать о Люблине?

Пройдя по всем комнатам, нельзя не восхищаться вкусом отделки всех частей роскошного убранства и живописью стен и потолков; последняя, невзирая на то, что дом сей построен в 1801 году, не потеряла почти ничего из прежняго ея вида; особенно замечательна картина, украшающая плафон зала, обращеннаго к югу; предмет взят из Мифологии, и отделка превосходна.

Подробное описание сего дома, конечно, могло бы занять любопытство того, кто не имел случая быть когда-либо в Люблине; но кто из жителей Московских не был на сей даче? Кому не известны гостеприимство и ласковость покойнаго обладателя оной?

И так выдем из сего храма вкуса и осмотрим принадлежность онаго и окрестности: в последних найдем много историческаго, много такого, что дает пищу уму и сердцу, особенно сердцу Россиянина, сладко трепещущему при имени отечества. В нескольких саженях от главнаго дома на протяжении горы расположены два двухэтажные флигеля, соединенные открытою галлереею; мне не удалось быть в них, но судя по их наружности и по большому дому, кажется, наверное положить можно, что внутренность оных соответствует наружному виду; несколько сажен полевее находится каменный театр; здесь некогда, при жизни покойнаго обладателя сей дачи, Г-на Дурасова, давались два раза в неделю представления; толпами стекались жители Московские в веселое Люблино, и добрый помещик Руский, невзирая на различие состояний, пред началом пиэсы сам размещал посетителей, и, верно, в благородной душе своей чувствовал то неоцененное удовольствие, которое получают, делая приятность другому.

Будучи любителем Театра, покойный Дурасов ободрял таланты своих актеров и успел до того, что даваемые здесь пиэсы разыгрывались очень хорошо и что многие из его труппы, и до сих пор находясь при Московском императорском Театре, занимают значительныя роли.

Ныне нет здесь представлений, но жители столицы все ездят сюда проводить время, и принимаются с тем же гостеприимством, с каковым и прежде; здесь во всякое время встречается посетитель с услужливостию: пожелает ли он посмотреть дом, Театр или хороший сад с отличною оранжереею, приставленные к сему служители все ему покажут и удовлетворят его любопытство. Пройдя флигели и небольшую площадку, вы войдете в оранжерею и удивитесь царствующему здесь порядку и чистоте; вся оранжерея разделяется на десять зал; шестая, составляющая средину сего весьма большаго здания, круглая, покрыта куполом и освещается сверху; на самой средине стоит отличное по величине померанцевое дерево: тщательно сохраненное, оно заслуживает особенное замечание; не говоря о том, что густыя ветьви его занимают знатное пространство сего зала, скажем, что стебель онаго имеет в окружности 14 вершков; признаюсь, что подобнаго сему я не видал нигде, даже в Горенках. Прекрасно сделанная кадь для оного имеет в окружности 6 1/4 аршин, а в вышину почти 2 аршина; дереву сему, как сказывали мне, уже более 120 лет, вывезено оно из-за границы покойным Графом Шереметевым и ценилось тогда здесь знатоками в 12.000 рублей; шесть других, также хороших, но гораздо меньших онаго, померанцевых деревьев составляют около его с задней стороны залы полукружие; вышина залы сей, установленныя здесь в порядке деревья, величина и густота оных, все сие вместе заставляет посетителя забыть, что он в оранжерее. Проходя по прочим залам сего отделения, вы увидите следующия приме-чательнейшия деревья:

1-е, Два дерева, называемыя Юка: они принадлежат к растениям Американским; 2-е, Магнолия грандифлера; 3-е, Олиум Фраграм; 4-е, отлично большое дерево Капорсовое; 5-е, пальма и 6-е, несколько деревьев Саги. Вообще всех деревьев считается до 10 тысяч.

В нескольких шагах отсюда находится особое здание: это ананасное или цветочное отделение; здесь, кроме знатного количества растений, примечательным почесться должно дерево финиковое. Пред оранжереями расположены парники, а за ними место, где воспитываются моло-дыя деревца. Вообще все строения, принадлежащия к даче сей, окружаются лесом, расчищенным версты на две во все стороны, и здесь-то в летнее время располагаются партиями Московские жители с самоварами и обедами.

Далее за лесом сим находится вышеупомянутая нами дача Самарова гора. Здесь некогда в летнее время жил почтенный Историограф наш Николай Михайлович Карамзин и, может быть, здесь вдохновенный прелестями природы писал он свои прелестные повести: Лизу, Наталью Боярскую дочь, Илью Муромца, или, смотря на возвышающийся Кремль столицы, одушевлялся пламенным желанием сообщить потомству занимательную Историю нашего Отечества; пред глазами его была не только большая часть Москвы, но и знаменитыя ея окрестности, в числе коих, конечно, первое место занимало Коломенское; взгляд на сии предметы не мог не произвести впечатления в душе сего пламенного сына Отечества: трудность исчезла пред усердием, и мы с удовольствием читаем в Истории Государства Россий-скаго дела минувших дней, покрытых до того непроницаемым хаосом.

Ежели позволено входить в разбор именования урочищ, то названием Самаровой горы, по близости ея к Люблину, может следующим историческим заключением подтвердить прежнее наше мнение: разсматривая в Географическом Словаре Г-на Щекотова реку Екатеринославской Губернии, Самару Днепрскую, видим, что на некотором разстоянии от оной протекает река Московка и основан город Новомосковск. При сей же реке, верстах в 20-ти находится в степи монастырь Сергиевский, который в Турецкую войну 1754 года укреплен был ретраншаментом. На сей же реке, как известно, был построен в 1687 году Князем Васильем Васильевичем Голицыным город Богородск, именовавшийся также и Самарою; по заключенному при Пруте миру город сей раззорен и потом возобновлен Генерал-Фельдмаршалом Графом Минихом, под именем Самарского ретраншамента. Приняв во уважение то, что здесь в окрестностях нет ничего такого, от чего имя Самарской произойти могло, следует заключить (и, кажется, достоверно), что урочище сие принадлежало Князю Голицыну и получило название сие на память Крымскаго похода его и основаннаго им города Самары; и от сей Самарской горы находится недалеко и город Богородск и Сергиевской монастырь; а предположив, что сей же Голицын или отец его был при осаде Люблина, можно заключить, что Люблино точно получило имя свое от города Люблина, взятаго Россиянами в царствование Алексея Михайловича, и есть памятник сего слав-наго события.

В недальнем разстоянии от Люблина к стороне Самаровой горы встречаете вы два близких друг к другу кургана; что означают они, не известно. Много подобных встречаем мы в отечестве нашем, но подлинная причина оных еще не открыта; мы знаем только то, что насыпали таковыя бугры на могилах убитых на брани воинов; и так они не суть ли следствия облежания Москвы Татарами или Поляками? Может быть, на месте сем происходила битва, и сии круглые холмы скрывают под собою прах храбрых воинов; в таком случае место сие еще для нас замечательнее; Герой, первоначально владевший сим местом, конечно, знал, что в земле его дачи находится драгоценность — прах падших за Веру и отечество. Читая Историю, мы дивимся поступку Леонида с 300 Спартан, но почему знать, может быть, предки наши оказали здесь — в виду Москвы, матери градов Российских — подвиг еще знаменитейший, нежели падшие при проходе Термопильском?.. В те времена в отечестве нашем еще не знали, как полезно передавать из века в век события, и воины Руские по простоте нравов и мыслей своих не полагали, что в последствии времени будут дивиться их храбрости: они думали, что, умирая за отечество, сохраняют они честь его и славу и, следственно, исполняют только долг свой! Имена первых и дела их сохранены для потомства, а храбрые сыны хладнаго севера умерли в неизвестности, и разве только просвещенный странник, взойдя на курган сей, скажет: Здесь покоятся кости храбрых, и с умиленным сердцем помолится о успокоении душ их. Оставя курганы, вы выходите на межу или границу Люблина и Самаровой горы: здесь оканчивается лес, видны излучины Москвы реки, местами противоположный ея берег, Коломенское и несколько деревень в таком обворожительном смешении, что всякое о нем описание было бы недостаточно.

Вот и монастырь, так называемый Перервинский: основание она-го относится к XVI веку, но причины не известны; должно полагать, что также какое-нибудь важное происшествие было причиною построения онаго, ибо, как известно, не всегда одно усердие к святыне, но большею частию благодарность, соединенная с благоговением к святыне, была виною построения храмов и учреждения монастырей в России; как бы то ни было, но близость сей обители к столице и Коломенскому должна свидетельствовать о важности причины основания оной. Здесь Преосвященный Митрополит Платон учредил Семинарию, а ныне переведена сюда и Духовная Академия. Выстроенный для сего дом, каменная ограда монастырская и возвышающияся из-за вековых деревьев главы храма представляют прекрасную для глаз картину.

К юго-востоку от Люблина чрез лес виден монастырь Угрежский, во имя Святаго Николая, отстоящий от описываемой нами дачи в семи верстах; по запискам монастырским значится, что оный основан в 1381 году, при Великом Князе Димитрие Иоанновиче Донском (смотри Ист. описание находящихся в России Епархий, Монастырей и Церквей. С.П.Б. в тип. Глазунова 1819), «которому во время похода против Мамая на сем месте на сосне явилась икона Святаго.

Опубликовано в журнале: Отечественные записки. 1825 г. Ч. 24. Кн. 67. С. 201-228.

(Миш, если считаешь, что правильнее разместить где-то в другой теме, перенеси, ок?
Яга)