Аэродром в Теплом Стане

Сюжет в программе Вести об аэродроме в Теплом Стане, о котором написал выше Mik.
Советую к просмотру!

[newstube]0a249b86-8eeb-493a-bb6a-6e7993e7c23a[/newstube]

Вот очередная загадка!

Смотрел я эту передачу! Они все напутали. с картами у телевизионщиков туго!

Телевизионщики может и напутали, но Крамаренко правильно показал

Аэродром был там, где сейчас остатки базы дальней авиации. Скоро этой в/ч не будет, напротив уже готов торговый центр и сейчас асфальтируют площадку как раз под окнами и забором в/ч.

Турков А.Г. Внукам моим посвящаю.БИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ


...В 1934 году я закончил 8 классов и пошел в ФЗУ на заводе Калибр, где в то время работала моя мать в оранжерее, это место для нее было самое подходящее после приезда в Москву в 1929 году .Кем ещё она могла работать в городе? А с цветами в деревне она не расставалась. По окончании ФЗУ я получил профессию шлифовщика и направили меня на завод «Авиаприбор» в Филях. Это было так далеко по тем временам, что не проработав даже год, я уволился и поступил на завод «Самоточка», что на Сущевском Валу. Почему я выбрал этот завод? По простой причине, увидел на заборе объявление «открывается школа планеристов» и гораздо ближе мне было добираться из Марьиной Рощи. Приняли меня учеником фрезеровщика, так как шлифовщиком я работать не хотел. Хорошее это было время, с таким увлечением мы учились летать на планере. В группе было много девчат, двоих хорошо помню Тоня Скворцова и Катя Родионова. Занимались мы в голубых комбинезонах, как красиво выглядели на фоне зеленого летного поля. По окончании планерной школы многие из нас поступили в Аэроклуб, так как помещение его располагалось на Сущевском Валу как раз напротив проходной завода Шлифовальных станков МСЗ, так его коротко везде называли. Летное поле наше, было в Теплом стане. Летом мы были на сборах, жили в палатках и учились летать на У-2. Мой инструктор был Василий Гаврилович Иванов, который тоже работал до этого на МСЗ, в отечественную войну он был летчиком-истребителем, закончил Борисоглебское училище. После войны полковником испытывал самолеты, первым катапультировался с МИГа. Похоронен на Ваганьковском кладбище, я его могилу знаю, не раз был, черный обелиск с надписью «Герой Советского Союза летчик-испытатель В.Г. Иванов». Вот такие подробности.

В 1938 году в Аэроклуб приехала комиссия по отбору курсантов в истребиловку, как мы между собой называли это военное училище. Дрожали мы как осиновые листы на ветру, представляете себе, садится перед тобой не инструктор, к которому уже привык и он нас изучил кто как летает не по одному полету, а во время всего курса. А сейчас один полет и все растерялся немного, руки задрожали и ноги тоже, так как мой старший лейтенант Жаров, которому я сдавал экзамен мне говорит: ну что пилот, хочешь дальше летать? Хочешь быть военным летчиком? Говорю, хочу очень, тогда спокойно, не так как перед тобой курсант сел в кабину еще не взлетели, а рули и элероны колышутся потому что руки, ноги дрожат. Взлетел хорошо, коробочку над аэродромом сделал и в зону, там надо делать виражи, горки, мертвую петлю, в общем что скажет. Конечно я волновался, так как он однажды сказал все нормально, чего волнуешься. Сделай еще глубокий вираж без провала, то есть без снижения, если большой крен заложишь, то обязательно будешь «сыпаться», а чтобы этого не случилось, надо очень сильно брать ручку на себя, чтобы в глазах потемнело. Наверное мне это удалось, так как слышу в переговорный аппарат «хватит, домой!» И все равно пока всех не проверили, прошло два дня и мы не знали, возьмут нас в школу или нет, потому что кроме техники пилотирования комиссия интересовалась кто мы, откуда, здоровье, образование и т.д. Короче я был принят и в 1938 году осенью уехал в Борисоглебск где началось все с «0» комиссия их не чета аэроклубовской, там начался настоящий отбор. Мы жили в карантине, условия простые без особых удобств, так как мы были еще «никто». Отсеивали много, с нашего МСЗ мы вдвоем с Ивановым, моим первым пилотом с которым я поднялся в воздух, я уже об этом говорил. Описывать учебу не буду, было все ново, необычно, условия для курсанта авиашколы отличные настолько что нам и не снилось, обмундирование и обычное и летное, столовая ресторанного типа, чиста, уход, в общем для меня, откуда я прибыл, сами понимаете чудеса. Здесь я конечно показал себя, без лишней скромности скажу, плавал лучше всех, на лыжах ходил по 1 разряду и приезжал в Москву на соревнования с моим товарищем Жилиным Николаем. К концу учебы крутил на турнике солнце, первым вылетел на УТи-2 и вторым на УТи-4 это двухместный И-16 это такая штука: 9 метров размах, 6 метров длина на этой длине мотор, две кабины и хвостовое оперение, все сжато, тесно, иначе для истребителя и не могло быть!

За время учебы было много случаев гибели курсантов. Я чудом уцелел так как во время пилотажа в зоне на высоте 2000 метров наш самолет загорелся и из патрубков повалил дым, огонь начал лизать лобовое стекло инструктора, я вижу пламя по обоим бортам, вот тут-то и появился страх! Старший лейтенант Жаров скольжением хотел сорвать пламя, но это удавалось лишь на несколько минут, когда же самолет выравнивался, пламя и дым вырывались с новой силой. Высоту теряем, инструктор мне передает: - Курсант приготовиться к прыжку с парашютом!, а я отстегнув крепежные ремни, которые одним движением замка освобождались из гнезд, а ногу правую не могу вытащить из педали, потому что при полете в зону на пилотаж мы их накрепко пристегиваем к педали, чтобы не дай бог при пилотаже не сорвалась нога и не стала помехой, не дала возможность двигаться педалям, которые у нас с инструктором спаренные, в этом случае, он не может управлять машиной.
«Прыгай, горим!» - кричит инструктор, я открыл оба борта кабины, а перевалиться за борт не могу, нога застряла, высота уже метров 800!!! Что делает инструктор, резким движением переворачивает УТи-4 кверху пузом и ручку управления со всей силы от себя, чтобы хвост дернулся как следует! В результате я как болван вываливаюсь из машины и судорожно ищу вытяжное кольцо парашюта на груди, до земли оставалось несколько сотен метров, нахожу кольцо, знакомый рывок и еще знакомый хлопок — это выстрелил вытяжной парашют и через несколько секунд раскрылся основной и ветер несет меня прямо в огород деревни танцерем, я со всего размаха бултыхаюсь, другого слова не подберу между гряд, парашют зацепился за яблони погас, а я лежу и ясными очами смотрю на голубое небо — жив Сашка Турков, как же иначе! Выбегает старушка из дома и крестится приговаривая, ой Господи, ой да как же ты сынок оказался здесь, боже мой всю мою капусту, морковку и ягодники попортил, ой Господи, что же это за напасть! А что я лежу между гряд она потом сообразила, вот так я приземлился отделавшись испугом и ни одной царапины, если не считать потерянного унта, который остался в педали, ногу я все-таки выдернул когда оказался вниз головой.
Инструктор посадил горящую машину на границе аэродрома, но когда вывалился из нее стабилизатор задел и нанес небольшую травму головы и руки. Короче мы остались живы и через неделю сменив мотор стали вновь продолжать полеты. Когда встретились с инструктором он только спросил: « Ну что Турков, наложил в штаны?», хотя я и не наложил, но ответил «Так точно товарищ старший лейтенант».

Училище мы кончали по ускоренной программе. Очевидно руководители страны знали, войны не миновать. Когда читаешь воспоминания многих военноначальников — это подтверждается. Окончил я борисоглебку в 1939 году и направили нас многих в 27 истребительный полк в город Клин. Молодым офицерам разрешили жить на частных квартирах. Я снимал комнату в Клину около вокзала поэтому было удобно на выходные ездить в Москву на свидание с будущей женой Шурой, а также проведать мать, сестер, братьев. Жили ведь в одном проезде 14 и дома почти напротив, наш №30, Шуры — 35. Вспоминая Марьину Рощу скажу коротко, жили дружно у всех на виду. Знали каждый дом, знакомились, гуляли, женились тоже на девчонках с которыми учились вместе в школе. Мы три брата Я, Виктор и Валентин и жены наши Шура, Таня и Люба из нашего же 14 проезда. Мне фактически мать посоветовала: «Саша что ты гуляешь бог знает где и с кем, невеста под боком. Мы знаем семью Журавлевых — хорошие, честные люди Николай Иванович друзья с твоим отцом Григорием Кузьмичом. Я хорошо знаю многие годы Ирину Васильевну, Шура красивая, скромная, мне очень нравится и Нина наша также говорит». Вот я и послушался, погуляли немножко, встречались только в выходные. Хорошо помню наши посиделки у них во дворе на колодце, раньше во многих домах в Марьиной Роще были свои колодцы, так как колонка общая была в конце проезда, очень далеко таскать воду, тем более почти все держали и всякую живность от коров до поросят. У моей матери всегда рос в сарае поросенок и несколько грядок было во дворе! Поэтому пережить военные годы было легче. Дружно жили, помогали друг другу, так как были все на виду и в горе и в радости. Помню как я приехал в Москву в форме лейтенанта летчика, форма у нас была красивая да и мы ребята были статные, в авиации хилых не держат! Меня встречал весь проезд и все знали, что Сашка Турков стал летчиком истребителем. Это для Марьиной Рощи событие, а для семьи моей тем более. Но для Шуры моей было и приятно гулять с летчиком, но и знала она как чувствовала, это опасная профессия. Отец с матерью ее и не отговаривали, но и не были в восторге это точно.
Под новый 1940 год мы поженились, свадьбу сыграли в двух комнатах, разобрав для этого перегородку отделяющую нашу комнату от соседей, с условием, если их сын женится, поступим также. Вспоминая это время, понимаю, как это было тяжело и Шуре и мне «медовых дней» была только неделя, я уехал в полк в Клин. Встречались мы только в выходные дни, на праздники и в отпуске, их у нас было два: зимой и летом. 1 ½ года до начала войны прошли в полетах, заботах. Платили нам большие деньги. Я помогал матери привозил заказы продуктов, платил за обучение сестры Лиды в институте она училась на факультете геологии. Хорошо помню, приехал я в субботу в Москву 21 июня, а утром слышим по радио, что началась война. Я быстро по-военному собрался, зашел к матери и отцу, простился. И только по окончании войны я перешагнул порог в квартиру жены Александры Николаевны и матери. Так случилось, что я возвращаясь с сопровождения бомбардировщиков, на обратном пути своим звеном уничтожили вражеский аэродром, но на поврежденном И-16, раненый в ногу и руку сумел посадить машину на пузо, нырнув в последний момент под высоковольтные провода, что естественно спасло меня от неминуемой смерти. От удара повредился бензобак и мотор загорелся, я сам не мог выбраться из кабины, вокруг самолета сбежалось много немецких солдат и я понял, что для меня война закончилась так бесславно, но это факт и комментировать это бессмысленно.

После мне станет известно, моя двоюродная сестра Вера Федоровна Золотарева услышит, что в районе Нарофоминска сгорел истребитель с хвостовым №7 и летчика вытащили из кабины, он жив. Так Шура и убедилась говоря моей матери, что Сашу буду ждать, он вернется. Надо же и я вернулся, потому что ждала!!! Так и в песне поется из кинофильма «Я вернусь».
Период моей жизни в Германии это особый разговор и я опоздал рассказать его, но некоторые моменты я все-таки попытаюсь вспомнить для того, чтобы потомки знали, что пережил их отец, дед и прадед! Мне повезло на первых порах, к летчикам СССР немецкое командование относилось, как бы получше сказать, с почтением что ли с уважением и не случайно это уважение потом летчики доказали! В первые месяцы войны, когда преимущество немцев было везде — было плохо и нам. Представьте себе: взлетать с запасного аэродрома, пока в воздухе, он уже разрушен, поэтому я после одного воздушного боя, не имея в запасе горючего (а его у нас было на один час с небольшим) садился на поле на пашню без выпущенных шасси и капонировал: хорошо успел сидение опустить в самый низ и не повредил голову, так как фонарь над кабиной смялся. Аэродром в районе Верхне Мячиково (запасной) был поврежден, вот так! А когда начали отгонять немцев от Москвы, это в конце ноября в начале декабря, стало гораздо проще и садиться и взлетать. Здорово нас спасали реактивные снаряды по три штуки под каждой плоскостью, немцы их боялись. Они были двух видов на удар, то есть взрываются при соприкосновении и установленные на дальность площадь поражения в радиусе 250 метров! Если бы не Катюши, нашего брата погибло бы гораздо больше.
Я от своего истребительного полка ПВО №177 остался очевидно один! Задержался в этом суматошном мире, в котором мы сейчас живем. В Германии я до мая 1945 года, освободила нас из концлагеря Маутхаузен седьмая танковая американских войск...

Я лично знакома с Каснериком, писала статью про него, так мелочь от себя. Давно не видела, да и вряд ли увижу, переехала из РБ в РФ на ПМЖ. Великий человек, когда начинаешь говорить с ним о небе - человек на глаза молодеет, преображается. Не знаю, я сохранила чистовик своей статьи (ее правда не полностью напечатали), они все похожи, особенно про встречи с Маресьевым.

Связалась с Минском, мне обещали свежие фотографии с Каснериком достать, я подправлю статью и выложу здесь, вместе с фотографиями.

Отлично! Будем ждать!

"Герой нашего времени".

Коснерик М.К., является заслуженным летчиком СССР, общий налет составил 2500 часов, на летной работе с 1941 по 1972 г.г. Освоил восемь типов самолетов с поршневым и одиннадцать типов с реактивными двигателями. Подготовил для фронта шестьдесят летчиков, сорок два переучил на новые типы самолетов. Катапультировался, горел, сажал самолеты, потерявшие управление. В его летной книжке восемь записей об экстремальных ситуациях, когда он должен был погибнуть наверняка, но выжил. За мужество и героизм награжден девятью орденами, в том числе двумя орденами Красного Знамени и пятью орденами Красной Звезды, орденами Отечественной войны, “За службу Родине в Вооруженных силах“ и двенадцатью медалями.
Приказом Министра Обороны Республики Беларусь № 360 от 05 мая 2007 г., полковник в отставке Каснерик Михаил Константинович, зачислен почетным солдатом Вооруженных Сил Республики Беларусь в списки личного состава полевого узла связи (командного пункта) 56 отдельного полка связи Военно-воздушных сил и войск противовоздушной обороны.
Познакомилась я с Михаилом Константиновичем не случайно, проходя службу в 56 ОПС и занимаясь военно-патриотическим воспитанием и как личного состава так и подрастающего поколения, мне удалось услышать о Великой Отечественной Войне из уст Настоящего Человека.
1972 году на аэродроме в, Полоцке, была совершена вынужденная посадка самолета Миг-16, отказал двигатель, у пилота был поврежден позвоночник. Имея 32 года летного стажа, полковник Коснерик Михаил Константинович был вынужден списаться с летной работы.
Глядя в голубые глаза, убеленного сединой ветерана, я поняла: «Героями не рождаются – героями становятся».
Родился Михаил Константинович в 1923 году в Лошице, учился в СШ № 29 г. Минска, после 9-го класса поступил в Минский аэроклуб. В сентябре 1941 года после окончания Батайской авиационной школы убыл в Грозный в высшую летную школу командного состава. Службу проходил в Иваново Московской области. Со слов Михаила Константиновича ему пришлось летать на самолетах от Як-15 до Су-15, осваивать, переучивать и учить летать молодых летчиков.
Так в январе 1943 года состоялась встреча лейтенанта Коснерика М.К. и легендарного летчика-истребителя капитана Маресьева А.П.
- Холодное утро. Январь. Иваново, - вспоминает Михаил Константинович. – Мы с полком расчищаем взлетную полосу от снега. По направлению к нам идет молодой человек с палочкой, легко одетый, в ботинках… Я еще подумал: «И как ему не холодно, пижон?» Не подозревал тогда, что буду личным инструктором «Настоящего человека»… Ему, Михаил Константинович, объяснял принцип работы на Ла-7. Этот самолет отличался от И-16, на котором Маресьев уже 10 лет как летал. Учеником Маресьев был отличным: во время полета не спорил, все запоминал, к советам прислушивался. О том, что у него нет ног, никогда не говорил, был как все. Потом, после прогонки самолета по взлетной полосе (необходимое требование перед полетами на самолетах Ла-7), Михаил Константинович, спросил – «Кто же кого должен учить летать?» Маресьев просто улыбнулся и пожал руку своему наставнику.
Следующая их встреча состоялась только в 1948 году. Михаил Константинович приехал служить на аэродром «Теплый Стан» в Москве. В один из выходных дней заходит в нашу столовую группа летчиков и среди них – знакомое лицо. Маресьев осмотрел зал, задержал взгляд на нашем столике, подходит и говорит: «Ну что, Миша, вот и встретились». И ребятам меня представляет: «Это мой инструктор, он меня в Иваново в небо первым выпускал».
А в далеком 1961 году, когда Михаилу Константиновичу, как лучшему летчику-истребителю, был дан срочный приказ, лететь из Москвы на аэродром в Ашхабад. Летя в самолете, ночью, Михаил Константинович знал, там нарушается воздушная граница СССР. 28 апреля 1961 г. в восемь часов вечера поступила команда «готовность №1». И находясь в 75 км. от границы СССР на Иранской территории, Михаил Константинович, сбивает американский самолет U-2, нарушивший территориальную целостность нашей Родины, вопреки приказу, вслед удаляющему самолету было выпущено 4 ракеты.
О подвигах летчика-испытателя можно рассказывать долго. Являясь секретарем первичной организации ОО «БРСМ» полка, я бы хотела оценить тот вклад, вносимый Михаилом Константиновичем по гражданско-патриотическому воспитанию молодежи и воинов 56 отдельного полка связи. Несмотря на то, что жена Михаила Константиновича тяжело больна, он всегда найдет время для того, что бы приехать и пообщаться, не только с воинами, но и со школьниками. Ни одно мероприятие в полку будь то; присяга, увольнение, дни открытых дверей, День части, торжественный прием членов в первичную организацию ОО «БРСМ» полка и многие другие мероприятия, не проходит без участия Михаила Константиновича. Слушая рассказ летчика-героя, я видела, как оживляется его лицо, как начинают блестеть его глаза, как моложе он становится.
Любовь к небу, которую он пронес через всю жизнь, у него особая, как любовь к Родине и матери. И этому он учит нас, любить, уважать и защищать свою Родину, жить на благо стабильной и развивающей Белоруссии. У Михаила Константиновича действительно щедрое и светлое сердце; которое живет во благо молодежи и для молодежи.
Огромное Вам спасибо – Михаил Константинович – долгих лет жизни Вам и Вашей семье!

Приношу свои извинения, я не репортер и не умею писать, статья писалась после беседы с М.К.Каснериком, писала от души. Может статья не совсем подходит, т.к. статья писалась в Республике Беларусь. И не судите совсем строго. И вот несколько фотографий с Михаилом Константиновичем.
Спасибо.

Вы в этом абсолютно уверены? Ошибки быть не может? По моим сведениям, что это место находится южнее,
в Солнцево. Там до сих пор сохранились остатки аэродрома. Там же находилась ШМАС (школа младших авиационных специалистов). Дело в том, что эти фотографии я уже видел в одном посте, посвященном именно этой школе и там говорилось о Солнцево. К сожалению никак не могу его (пост) снова разыскать. Аэродром с Севера ограничен ул. Авиаторов, с Юга - Родниковой ул. (точнее безымянным проездом, который из Родниковой ул. выходит, в нее же и "впадает"), с Востока примыкает к пос. Румянцево и с/т Гипрохим, а с Запада по его границе проходит Производственная ул. Часть бывшего летного поля до сих пор используется как вертолетная площадка, на ней базируется авиатехника (вертолеты), чьи - сказать не могу, не знаю.

Здравствуйте, может быть вам это пригодится, аэродром "Теплый Стан" находился на месте Хованского кладбища. А военный городок в Мамырях. Чтобы получить какие-то интересные данные вам надо съездить в деревню Николо-Хованское и поговорить с еще оставшимися местными жителями "детьми войны" , они много про аэродром помнят и рассказывают.

Спасибо мы знаем его точную локализацию.

Биография одного из офицеров, служивших в Теплом Стане:


Оноприенко Филипп Петрович (19 марта 1919, посёлок Петровский Балаковского района Саратовской губернии РСФСР — 5 марта 2005, Кубинка Московская область, Россия) — советский лётчик, кавалер шести орденов Красной Звезды, Заслуженный военный лётчик СССР, полковник.

Родился 15 февраля 1919 года в поселке Петровский ныне Балаковского района Саратовской области в крестьянской семье.

Окончил 7 классов средней школы.

В 1937 году закончил Балаковский аэроклуб.

В 1937–1938 годах служил инструктором в Вольской высшей технической школе.

В 1938 году поступил в авиационное училище в городе Энгельсе (Саратовская область), которое закончил в 1940 году на самолёте И-15.

В 1940–1945 годах служил инструктором в Армавирском запасном авиационном полку. Освоил высший пилотаж и боевое применение самолётов Як-1, Як-7, Як-9, Ла-5, Ла-7. Выполнил 4 полета на трофейном "Мессершмитт" Ме-109.

Осенью 1941 года Филипп Оноприенко два месяца служил в истребительной авиации ПВО в районе Курска на самолёте И-16. При перехвате немецкого разведчика Ю-88 в коротком бою сбил его. За этот период совершил несколько боевых вылетов и сбил еще один самолёт противника. Однако оба сбитых самолёта не были засчитаны как "неподтвержденные".

После окончания войны Ф.П.Оноприенко был переведен в 176-й гвардейский иап (аэродром Теплый Стан). После направления полка в Корею был переведен в 234 иап, в котором прослужил до 1954 года. Принимал участие в воздушных парадах над Москвой. Во время службы в 176-м гвардейском и 234-м истребительных авиаполках прошел путь от командира звена до заместителя командира полка. Летал на самолётах Ла-7, Ла-9, Як-15, Як-17, МиГ-15.

В 1954 году подполковник Оноприенко был назначен командиром 32 гвиап, которым командовал до 1959 года. Летал на МиГ-17, МиГ-19, МиГ-21.

В 1960–1969 годах – заместитель командира 9 иад (аэродром Кубинка) по боевой подготовке.

В 1969–1971 годах был командирован в Судан в качестве военного советника. Отвечал за переучивание и освоение суданскими лётчиками самолета МиГ-21. Неоднократно демонстрировал одиночный высший пилотаж на МиГ-21, а также полет в составе "ромба".

Полковник Филипп Петрович Оноприенко демобилизовался из Вооруженных Сил в 1972 году.

Жил в Кубинке.

Вспоминает В.В.Шарков: "Полковник Ф.П.Оноприенко отличался невозмутимостью, никогда, ни при каких обстоятельствах, не повышал голос. Говорил всегда тихо и монотонно. В его словах всегда скользил юмор и недоговорки (догадывайтесь, мол, сами), что у незнакомого с ним человека вызывало недоумение. А на самом деле Филипп Петрович был целеустремленным, справедливый человеком и командиром. В возрасте 84 лет он два раза в неделю ходил зимой на лыжах и до 60 лет крутил на перекладине "солнце", подавая пример молодым".

Умер 5 марта 2005 года.