Re: Усадьба Узкое
Добавлено: 24 ноя 2011, 09:18
Борис Трошин
Графиня Мария Алексеевна.
Эшелон с красным крестом на крыше вагона приближался к Москве. С каждым новым полустанком, станцией остающимся в вагонах людям становилось легче дышать. Умерших ранее выносили, везли в ближайшие морги, в последний путь.
Скончавшихся в пути перемещали в холодный пульман, переоборудованный под мертвецкую, где тела их будут лежать до самой Москвы.
В Москве «жмуриков» рассортируют - кого передадут родственникам, кого похоронят в братских могилах.
Остались те на своих лежанках, кто находился в сознании или вопреки усилиям врачей не хотел умирать.
Говорили, что есть такая директива не возиться с тяжелоранеными, а всеми мерами стараться помочь уйти им из жизни. Гуманность превыше всего.
Те же кто открывая утром глаза ощущали себя и свои члены в сохранности радовались как дети. Многие были уверены, что именно им не дожить до следующего восхода солнца. Но действительность опровергала самые пессимистические прогнозы.
К счастливчикам причислял себя и Иван Михайлович. В голове шумело, но физическая боль отступала, с каждым часом становясь менее острой.
Передняя, лобовая часть черепа треснула от жестокого удара гаубичного осколка. Счастье, что удар скользящий, рваный край чугунины раздробил лоб, но мозг не тронул.
Капитан то открывал, то закрывал глаза, убаюканный перестуком колёс, засыпал. Ему снилась величественная поступь Великой княгини и девушка с открытым русским лицом, курносая, кареглазая, с пухлыми, чуть великоватыми губами.
Он улыбался ей, она ему. Проваливался в глубокий бесконтрольный сон. Просыпался, когда тормошили. Нужно опять пить лекарство, проглатывать лёгкий завтрак; жевать не мог, от удара челюсти как заклинило; ему подавали юшку в миске - густой картофельный бульон с мясным отваром.
Остановились в Подмосковье.
Здесь, в старой усадьбе семнадцатого века, на пересечённой балками – ярами равнине, краями уходящей к речке Чертановка, в нешироком просвете посреди густого леса стояла полукгруглая арка под высоким сводом – "Небесные ворота". За воротами – прямая лиственничная аллея.
Усадьба называлась "Узкое".
Название от языческой прежней деревни. Легенда связывала название не с понятием ограниченного геометрического пространства, а с большим количеством обитавших в этих местах красивых чёрных, белоухих ужей.
В ужском Узком и разместился на время войны госпиталь.
Иван Михайлович выздоравливал. Он уже ходил, цепляясь за косяки, за спинки кроватей. Голова ещё помнила поцелуй чугунины, оставалась тяжёлой, ворочалась на шее с трудом и всё же соображала.
Легкораненые офицеры – фронтовики с удовольствием осваивали поместье князей Голициных и графов Толстых. Люди прогуливались по липовой аллее, посаженной ещё первопроходцем этих мест Петром Александровичем Толстым.
Парк выглядел величественно. Пологий партер с газонами и клумбами, скатывался вниз, к прудам. Прудам чистым и глубоким. Липы в два, три обхвата.
- Им, - подумал Иван Михайлович, - поди уже по триста лет.
-
Пруды соединены каскадами падающей воды. Их восемь.
За усадьбой дорога на Калугу обсажена дубами, липами, соснами. И другие дороги разбегаются на стороны под охраной вековых елей, берёз и лип. Когда- то они все содержались в порядке, были ухоженными, но сейчас деревья выглядели тяжёлыми огромными бесформенными истуканами, несимметрично растопырившими в разные стороны ветви прямые, вздёрнутые, полусогнутые, опущенные вниз, долу, в бессилии и обречённости.
По лесному массиву видны мощёные прогулочные дорожки, а на север до въездной аллеи спускается широкая просека, открывая взору наблюдателя заболоченный луг.
Графиня Мария Алексеевна, двадцати двух лет от роду, с группой сестёр милосердия, выходцев из хороших фамилий, ехала на службу в военный госпиталь, бывшее родовое поместье её древнего рода.
Прежде она находилась в свите княгини К., но свита разрасталась, множилась, всякий древний род хотел послужить Отчизне, более богатые оттесняли более бедных, мест возле Великой княгини на всех не хватало.
Так завелось издавна. Оседали наследники мужского полу при крупных штабах, равноудалённых от линии фронта, а женского полу - в госпиталях квартирующих по губернским городам.
Все считались фронтовиками; малейший успех русских войск на фронтах с Германией непременно бывал и здесь отмечен государственными наградами.
И Мария Алексеевна имела офицерский георгиевский крест и чин капитана российской армии. Кроме того, она закончила Высшие Медицинские курсы Герье, имела степень военного фельдшера и мандат на лечебную практику.
Ехала в "Узкое" с трепетом. Отец её, Толстой Алексей Александрович, 1862 года рождения, действительный статский советник служивый дворянин, одно время вице-губернатор города Сызрани, а затем мировой судья Самарской губернии, дочь не отговаривал.
- Род наш служивый. Мы, Толстые – псы верные Отчизне и Государю. Послужи и ты. -
Имение "Узкое" давно Толстыми потеряно. http://www.proza.ru/2007/02/03-75
Графиня Мария Алексеевна.
Эшелон с красным крестом на крыше вагона приближался к Москве. С каждым новым полустанком, станцией остающимся в вагонах людям становилось легче дышать. Умерших ранее выносили, везли в ближайшие морги, в последний путь.
Скончавшихся в пути перемещали в холодный пульман, переоборудованный под мертвецкую, где тела их будут лежать до самой Москвы.
В Москве «жмуриков» рассортируют - кого передадут родственникам, кого похоронят в братских могилах.
Остались те на своих лежанках, кто находился в сознании или вопреки усилиям врачей не хотел умирать.
Говорили, что есть такая директива не возиться с тяжелоранеными, а всеми мерами стараться помочь уйти им из жизни. Гуманность превыше всего.
Те же кто открывая утром глаза ощущали себя и свои члены в сохранности радовались как дети. Многие были уверены, что именно им не дожить до следующего восхода солнца. Но действительность опровергала самые пессимистические прогнозы.
К счастливчикам причислял себя и Иван Михайлович. В голове шумело, но физическая боль отступала, с каждым часом становясь менее острой.
Передняя, лобовая часть черепа треснула от жестокого удара гаубичного осколка. Счастье, что удар скользящий, рваный край чугунины раздробил лоб, но мозг не тронул.
Капитан то открывал, то закрывал глаза, убаюканный перестуком колёс, засыпал. Ему снилась величественная поступь Великой княгини и девушка с открытым русским лицом, курносая, кареглазая, с пухлыми, чуть великоватыми губами.
Он улыбался ей, она ему. Проваливался в глубокий бесконтрольный сон. Просыпался, когда тормошили. Нужно опять пить лекарство, проглатывать лёгкий завтрак; жевать не мог, от удара челюсти как заклинило; ему подавали юшку в миске - густой картофельный бульон с мясным отваром.
Остановились в Подмосковье.
Здесь, в старой усадьбе семнадцатого века, на пересечённой балками – ярами равнине, краями уходящей к речке Чертановка, в нешироком просвете посреди густого леса стояла полукгруглая арка под высоким сводом – "Небесные ворота". За воротами – прямая лиственничная аллея.
Усадьба называлась "Узкое".
Название от языческой прежней деревни. Легенда связывала название не с понятием ограниченного геометрического пространства, а с большим количеством обитавших в этих местах красивых чёрных, белоухих ужей.
В ужском Узком и разместился на время войны госпиталь.
Иван Михайлович выздоравливал. Он уже ходил, цепляясь за косяки, за спинки кроватей. Голова ещё помнила поцелуй чугунины, оставалась тяжёлой, ворочалась на шее с трудом и всё же соображала.
Легкораненые офицеры – фронтовики с удовольствием осваивали поместье князей Голициных и графов Толстых. Люди прогуливались по липовой аллее, посаженной ещё первопроходцем этих мест Петром Александровичем Толстым.
Парк выглядел величественно. Пологий партер с газонами и клумбами, скатывался вниз, к прудам. Прудам чистым и глубоким. Липы в два, три обхвата.
- Им, - подумал Иван Михайлович, - поди уже по триста лет.
-
Пруды соединены каскадами падающей воды. Их восемь.
За усадьбой дорога на Калугу обсажена дубами, липами, соснами. И другие дороги разбегаются на стороны под охраной вековых елей, берёз и лип. Когда- то они все содержались в порядке, были ухоженными, но сейчас деревья выглядели тяжёлыми огромными бесформенными истуканами, несимметрично растопырившими в разные стороны ветви прямые, вздёрнутые, полусогнутые, опущенные вниз, долу, в бессилии и обречённости.
По лесному массиву видны мощёные прогулочные дорожки, а на север до въездной аллеи спускается широкая просека, открывая взору наблюдателя заболоченный луг.
Графиня Мария Алексеевна, двадцати двух лет от роду, с группой сестёр милосердия, выходцев из хороших фамилий, ехала на службу в военный госпиталь, бывшее родовое поместье её древнего рода.
Прежде она находилась в свите княгини К., но свита разрасталась, множилась, всякий древний род хотел послужить Отчизне, более богатые оттесняли более бедных, мест возле Великой княгини на всех не хватало.
Так завелось издавна. Оседали наследники мужского полу при крупных штабах, равноудалённых от линии фронта, а женского полу - в госпиталях квартирующих по губернским городам.
Все считались фронтовиками; малейший успех русских войск на фронтах с Германией непременно бывал и здесь отмечен государственными наградами.
И Мария Алексеевна имела офицерский георгиевский крест и чин капитана российской армии. Кроме того, она закончила Высшие Медицинские курсы Герье, имела степень военного фельдшера и мандат на лечебную практику.
Ехала в "Узкое" с трепетом. Отец её, Толстой Алексей Александрович, 1862 года рождения, действительный статский советник служивый дворянин, одно время вице-губернатор города Сызрани, а затем мировой судья Самарской губернии, дочь не отговаривал.
- Род наш служивый. Мы, Толстые – псы верные Отчизне и Государю. Послужи и ты. -
Имение "Узкое" давно Толстыми потеряно. http://www.proza.ru/2007/02/03-75
